Корона Валуа

"Терновый венец Екатерины Медичи"

Через несколько дней он и сам заболел: простудился, у него начался сильный жар. Когда приступы лихорадки стали терзать его реже, вечный странник вновь начал переезжать из одного замка в другой, пытаясь таким образом одолеть изнуряющую его болезнь. Смерть заманила в свои сети английского короля, но она не должна свершить подобное с королем французским.
В битве за свою жизнь Франциск перемещался из Лимура в Рошфор, из Рошфора в Сен-Жермен, нигде не задерживаясь более трех дней. Визит в Рамбуйе намечался вообще на один день, но к вечеру королю стало совсем худо. Всех охватило беспокойство, удастся ли ему выбраться из Рамбуйе. Однако, несмотря на недомогание, король пожелал, чтобы вокруг собрались самые приятные придворные: Анна, Катрин, де Гизы, Генрих, Бриандис, поэты и музыканты, сожалел об отсутствии королевы Элеоноры и любимой сестры Маргариты. Пусть играет музыка, пусть все рассказывают смешные истории.
Однако веселья не получилось: король внезапно ощутил усталость и сник. Анна попросила всех немедленно удалиться.
Франциск пережил за последнее время множество недомоганий, но и не думал сдаваться, поэтому никто даже не посчитал необходимым предупредить королеву о том, что ее супруг вновь заболел.
В конце марта ночи были еще холодными. Екатерина, вернувшись из покоев короля, укрылась несколькими меховыми одеялами, но спала плохо, часто пробуждалась. Она чувствовала, что приближается что-то недоброе, и не удивилась, заслышав громкий стук в дверь.
Камеристка вышла, но почти сразу же вернулась и подошла к кровати Екатерины. Лицо у нее было встревоженное.
– Ваше Высочество, вас срочно ожидают в покоях короля.
Вторжение в столь поздний час не сулило никаких хороших вестей. Камеристка наскоро одела и причесала Екатерину, и она пошла следом за камердинером короля, который нес факел, освещая длинный, казавшийся бесконечным коридор. В полном молчании он ввел дофинессу в покои короля.
Несмотря на глубокую ночь, в королевской спальне было светло: на ночном столике горели масляные лампы, а в больших канделябрах – все свечи. В камине пылал яркий огонь, распространяя вокруг себя сильный жар.
В углу негромко совещались лекари, лучшие целители Франции. По их лицам Екатерина поняла, что болезнь зашла так далеко, что на излечение они не надеются.
Король лежал посредине кровати. Герцогиня д’Этамп сидела возле короля и смотрела на него с нескрываемой тревогой. Правая рука короля покоилась в ее руке.
Анна была сражена. Она знала, что кончина короля означает для нее погибель, необходимость покинуть дворец и, несомненно, ужасную месть безжалостной Дианы де Пуатье.
Екатерина любила Франциска и всегда отдавала должное его заслугам. Стоило только удивляться его деятельности в последнее время, когда и здоровье его сильно пошатнулось, и препятствий на его пути образовалось больше прежнего. Франциск был покровителем наук, искусств и просвещения. Он оказывал поддержку гуманистам в их стремлении расширить и преобразовать систему образования. В Париже начала действовать гуманистическая школа – Коллеж де Франс, созданная в противовес Сорбонне, у истоков открытия которой вместе с королем стоял известный французский гуманист Гийом Бюде. Коллеж де Франс располагал кафедрами древних языков, философии, математики и медицины, объединив ученых, распространяющих гуманистические знания. Типографии в Париже и Лионе, получившие от короля право на издательскую деятельность, познакомили французов с сочинениями древних авторов; после полного забвения вновь снискали любовь читателей рыцарские романы; мир восхитился остроумием и блестящей сатирой Франсуа Рабле, поэтическим гением Клемана Маро и молодого Пьера де Ронсара. Король много строил. Под сводами своих дворцов он собрал бесценные сокровища Италии.
И вот теперь часы великого монарха, благодаря которому Франция обрела новую интеллектуальную жизнь, были сочтены.
Как только Екатерина подошла к королю, он отослал камердинеров, попросил фаворитку отойти от его изголовья и уступить место возле него Катрин, чтобы остаться с ней наедине и проститься без свидетелей.
Екатерина была поражена, увидев Франциска, – так сильно он изменился: огромные лучистые лукавые глаза превратились в узкие тусклые щелочки, дыхание стало тяжелым.
«Бедный король! – подумала Екатерина. – Он олицетворял собой более тридцати лет высшую власть, а теперь вынужден предстать перед Богом, единственным, чья власть вечна и безгранична!»
– Подходит конец, Катрин! – произнес король слабым голосом, силясь улыбнуться. – Я вынужден покинуть этот мир. Твоя дружба и беседы с тобой доставили мне наслаждение в этой несовершенной жизни, в которой так мало истинных радостей и так много борьбы и лишений.
– Я всегда старалась украсить вашу полную забот жизнь, Ваше Величество. Всегда желала верно служить вам. Вы были единственным, кто поддерживал меня в трудные минуты.
– Я знаю горе твоего благородного сердца. Мне пришлось узнать все твои сердечные тайны. У тебя сильный характер, я это почувствовал, общаясь с тобой, и ты когда-нибудь откроешь для себя мир, который своей яркостью удивит не только Францию, но и всю Европу. Теперь о самом главном. Старые короли должны уступать место молодым. Я оставляю тебе и Генриху государство, у которого большое будущее. Оно должно оставаться первым в Европе. Я – отец новой жизни, и она не должна угаснуть. Ты сильнее Генриха. Я верю в твою звезду. И еще, остерегайся тех, кто окружает тебя. Будь осторожна с Дианой де Пуатье, постарайся со временем избавиться от нее. Не доверяй Гизам. Они – главные враги дома Валуа. Будь терпелива, как и раньше… Осторожность и терпение – это высшая мудрость. К сожалению, я часто пренебрегал этим. Генрих рано или поздно оценит твой ум и верность.
– Ваше Величество, я буду горько сожалеть о том дне, когда останусь без поддержки вашего гениального ума. Я навсегда сохраню о вас самые лучшие воспоминания, – промолвила Екатерина, голос ее задрожал от сдерживаемых с трудом слез.
– Позволь мне проститься с тобой, Катрин. Я чувствую, что это наш последний разговор, и в этом мире я больше не увижу тебя. Помни, мое дело надо продолжать. В этот самый тяжелый для меня год, ты была единственным человеком, с которым я жил в мире и полном духовном согласии. Прощай, ученица Макиавелли.
Екатерина поцеловала руку короля. В последний раз они посмотрели друг другу в глаза и расстались… на этой земле навсегда.
Как только Екатерина вышла, в покои короля в полном церковном облачении вошел кардинал де Турнон. Он шел не к простому грешнику, он шел к королю! Король должен был принести публичное покаяние в своих грехах и заслужить прощение, поэтому кардинала сопровождала свита из священнослужителей, в руках у них были свечи, на лицах – скорбное выражение.
Выслушав молитвы, исповедовавшись и причастившись, король приказал привести к нему дофина.
Генрих подошел к отцу. Диана, вся в черном, в окружении Гизов встала перед покоями короля, словно оберегая своего рыцаря от последних потрясений.
За окном забрезжил рассвет. Последний день марта выдался хмурым и ветреным… Это усиливало тревогу Екатерины за будущее: что принесет ей завтра?.. По выражению лица Дианы Екатерина, скромно устроившаяся в кресле по соседству с герцогиней д’Этамп, поняла, что отныне всем и всеми будет править всесильная вдова.
Только две женщины из многочисленных придворных, собравшихся в это утро в приемной, испытывали непритворное страдание: герцогиня д’Этамп, которую ожидало немедленное изгнание с королевского двора, и дофинесса. Екатерина прекрасно сознавала, что вскоре вновь подвергнется риску попасть на этот раз уже в полную зависимость от своей соперницы. Но для Екатерины эти тринадцать лет, проведенные при французском дворе, не прошли даром, они стали своеобразной школой, где она сделала свои первые мудрые шаги в политике. Испытания, выпавшие на долю ее собственной семьи, приучили к терпению, научили не терять надежды, а так как обычно ее надежды и мольбы сбывались, она стала оптимисткой, и этот оптимизм часто выводил ее на верную дорогу, выручал в сложнейших ситуациях. Выручит и впредь, не сомневалась Екатерина. Ее самым мудрым учителем был сам король Франции. Это он привил ей чувство величия. Это он своими поступками и решениями привил ее характеру смелость и умение бороться. Отныне умно и незаметно она будет вести свою партию и рано или поздно одержит победу. Король своим последним напутствием вдохнул в нее веру и силу. Настанет день и она обязательно продолжит его лучшие начинания, поклялась себе в эти трудные минуты ожидания перемен Екатерина.
Взволнованный Генрих приблизился к смертному одру короля, которого в последнее время ненавидел особенно сильно и смерти которого ждал с нетерпением. Но в эти минуты, видя его слабым и беспомощным, он забыл обо всех разногласиях и опустился перед отцом на колени.
– Дорогой Генрих, – слабеющим голосом тихо произнес Франциск, – избегай моих ошибок, следуй только лучшим моим достоинствам. Я никогда и ни с кем не поступал нечестно, и жестокость была чужда мне. Жаль, что королева Элеонора не успеет проститься со мной, зря я незаслуженно плохо обращался с ней. Позаботься о королеве, она искренне любит тебя.
– Да, отец.
– Ты должен обращаться со своим народом справедливо. Уважай за проявленные достоинства и доблесть и католиков, и протестантов. Запомни: религиозные противоречия могут привести государство к катастрофе. Граф д’Энген стал жертвой надвигающейся религиозной войны, в которую фанатики хотят втянуть государство. Я слишком поздно понял это. Не допусти религиозных войн! Французы – лучшая нация на земле. Заслужи их любовь и, главное, уважение. И они пойдут на все ради своего короля.
– Да, отец, – Генрих пытался найти нужные слова, но не находил их.
Франциск умолял сына не возвращать Монморанси и не допускать к управлению государством Гизов.
– Святая Дева, защити моего сына, – вдруг взмолился король, внезапно потеряв нить беседы.
Пелена застилала ему глаза, голос слабел, капли пота текли по щекам.
Наконец вырвавшись из тьмы, король обратился к самой деликатной теме, но так тихо, что Генриху пришлось приблизить ухо к устам отца.
– Сын мой, я вверяю герцогиню д'Этамп вашим заботам. Прояви доброту к Анне. Будь великодушным к женщинам, только не покоряйся их воле, как покорялся я.
Это был единственный намек на Диану.
Король тяжело вздохнул и, закрыв глаза, прошептал:
– Господи! Как же тяжел этот венец, что ты мне, как я думал, дал в награду!..
Он открыл глаза, они прощались с сыном.
Потрясенный Генрих, забыв обо всех обидах, пообещал отцу выполнить все его пожелания.
Франциск хотел что-то сказать еще, но речь его уже была бессвязной.
– Отец, – взмолился Генрих, – благослови меня!
Он наклонился над отцом, и тот в предсмертной агонии, впервые после гибели старшего сына, обнял Генриха, за миг до вечного расставания.
«Теперь король – я, Генрих Второй!» – с облегчением вздохнул Генрих, высвободившись из объятий испустившего дух короля. Смятение, которое он ощутил, сидя у изголовья кровати умирающего отца мгновенно рассеялось.
Выйдя в приемную, где плакала Екатерина, дрожала от страха герцогиня д’Этамп, торжествовала Диана де Пуатье, Генрих приказал немедленно отправить гонцов за коннетаблем Монморанси.
Герцогиня д’Этамп, узнав о смерти короля, испустила ужасный крик:
– Земля, поглоти меня!
И упала в обморок.
Диана де Пуатье повелительным жестом приказала удалить Анну д’Этамп из королевских покоев.
Екатерина взглянула на мужа. Всякие следы тревоги исчезли с его лица. Радость Генриха была настолько велика, что она мгновенно стерла печать меланхолии с его лица, которая казалась неизгладимой. Он стоял перед подданными сдержанный, властный, царственный.
Генрих стал королем!..