Корона Валуа

"Мадам Змея"

Для Катрин

Перед рождением Элизабет Катрин вызвала к себе рабочего-итальянца,
который помогал братьям Руджери, и заставила его проделать дыру в полу
своей комнаты и потолке покоев Дианы. Задание было выполнено, когда двор
находился в Ле Турнель; дыру между двумя этажами мог заметить лишь тот, кто
стал бы искать ее. Отверстие в потолке выглядело как углубление в лепнине.
В комнате Катрин оно было прикрыто ковром, на котором стоял письменный
стол. Катрин могла без большого труда передвинуть его. После этого ей было
достаточно лишь поднять ковер и приблизить глаз к отверстию, чтобы увидеть
происходящее в нижней комнате.
Когда двор, а вместе с ним и якобы сопровождавшая королеву Диана
приезжали в Сент-Жермен, Катрин, заперев дверь своей комнаты, убирала ковер
и смотрела в дыру.
Видя мужа и его любовницу вместе, Катрин испытывала муки, но
одновременно зрелище завораживало ее. Катрин не могла противостоять этому
соблазну.
Сквозь дыру она видела нового Генриха, новую Диану. Иногда она
смеялась при мысли о том, что ей известны их интимные секреты, но чаще
плакала. Она знала, что стала бы счастливее, если бы итальянец заделал
дыру.
Но она снова и снова устраивала себе пытку.
В эту ночь они были вместе - ее смуглый, стройный муж и Диана -
женщина с ослепительно-белой кожей и волосами цвета вороного коня. И были
не одни.
Диана встала с кровати, подошла к шокированному Генриху. Он начал
раздеваться, но она не дала ему сделать это. Диана сама сняла одежду со
своего любовника. Сейчас она напоминала мать, раздевающую маленького сына
перед сном. Взяв Генриха за руку, она подвела его к кровати.
Катрин горько плакала, приникнув к дыре. Она оторвалась от нее, лишь
когда любовники заснули, отпустив арфистку.

Для Луизы

Обретя силы, необходимые для путешествия, Катрин покинула Фонтенбло,
чтобы присоединиться к королевскому двору в Сент-Жермен-ан-Лее. Прибыв
туда, она послала за Космо и Лоренцо Руджери. Она сказала, что хочет
обсудить с ними гороскоп своей дочери.
Когда братья явились к Катрин, она отпустила всю прислугу.
- Говорите по-итальянски, - сказала она, - и как можно тише. То, что я
скажу вам, не предназначено для чужих ушей.
Они попросили ее начать беседу.
- Каким образом, - сказала она, - я могу избавиться от моего врага, не
рискуя навлечь на себя подозрения?
Братья посмотрели сначала друг на друга, дотом на Катрин. Они, похоже,
встревожились.
Первым заговорил Космо.
- Герцогиня, у вас есть один враг, избавиться от которого вы не
можете, не рискуя навлечь на себя подозрения. Речь идет о ней?
Она не ответила. Она знала, что он был прав, но хотела утешить свою
ревнивую душу, обсуждая невозможное.
- Не имеет значения, кто она, - произнесла Катрин надменным тоном.
- Умоляю простить меня, мадам дофина, - твердо сказал Лоренцо, - но мы
не можем согласиться с этим утверждением.
- Существуют ядовитые духи, - напомнила она.
- Это опасно! - ответил Космо. - Они могут попасть не в те руки.
- Губная помада, - предложила Катрин.
- Она не менее опасна, чем духи, - вставил Лоренцо. - Легко
установить, кто ее изготовил.
- Есть еще отравленные перчатки, которые убивают жертву, стоит ей
надеть их, - сказала Катрин.
Братья молча кивнули; она заметила, что их губы были плотно сжаты.
- Также существуют книги. Достаточно прикоснуться к ее страницам,
чтобы яд впитался в кожу и умертвил жертву. У нас в Италии знают, как
делаются такие вещи.
- Итальянцы должны быть осторожными, - сказал Космо. - Нас не любят в
этой стране.
- Я думала, что вы оба захотите помочь мне, - заявила Катрин.
- Мы поклялись служить вам, - сказал Космо.
- Верой и правдой, - добавил Лоренцо.
- Но не забывая об осторожности, - закончил Космо. - Если с вашим
врагом случится несчастье, все укажут на вас. Ее положение известно всем.
Люди знают, как сильно она унижает вас. Если бы завтра она умерла своей
смертью, на вас стали бы бросать косые взгляды. Вы должны просить нас
заботиться о ее здоровье; а не умерщвлять вашего врага.
Катрин посмотрела прямо перед собой.
- Да... вы правы, мои мудрые друзья. Поговорим о будущем моей дочери.
Братья испытали огромное облегчение. Они догадывались о страстях,
бушевавших в сердце их внешне невозмутимой госпожи. Они часто боялись, что
она потребует от них рискованных, необдуманных шагов. Они трепетали от
страха после смерти дофина; их могли арестовать и подвергнуть пыткам.
Дофина поступила бы глупо, если бы приняла решение убить мадам де Пуатье.
- Скажите, - попросила Катрин, - моя дочь удачно выйдет замуж?
Но могло ли ее интересовать сейчас будущее дочери! Гораздо важнее было
знать, что ждет ее, Катрин, и Генриха. Если что-то случится с Дианой,
Генрих обвинит в этом свою жену и возненавидит ее.
Любовь - это безумие, приносящее лишь страдание и муки ревности. Если
бы она сумела справиться со своим чувством к молчаливому принцу, ее мужу!
Какая жестокая ирония судьбы заключается в том, что умная и сильная Катрин
де Медичи угодила в эту ловушку!
Она не слушала братьев. Она хотела крикнуть им: "Мне нет до этого
дела. Я так люблю своего мужа, что в моем сердце нет места ни для кого
другого... даже для моих детей".
Она отпустила их, поскольку они не пожелали обсудить с ней возможные
способы устранения Дианы. Катрин заперлась в своей комнате и попыталась
отдохнуть.