Отправлено: 27.05.13 18:57. Заголовок: Брак насилу

"Терновый венец Екатерины Медичи"

Внемля советам фаворитки, король немедленно принял меры предосторожности: вновь возобновил переговоры с немецкими протестантами, пообещал свою племянницу, Жанну д’Альбре, в жены самому опасному из них герцогу Кпевскому, разорвав одним махом нити, протянувшиеся между его любимой сестрой Маргаритой и Карлом V; направил опытного дипломата Анторио Ринконе восстановить дружеские отношения с султаном Сулейманом. Сближение с врагами императора, турками и немецкими принцами, свидетельствовало о возобновлении политики, противоположной той, что поддерживали Монморанси и Генрих вместе с Дианой де Пуатье.
Монморанси исподтишка пытался расстроить планы своего повелителя: коннетабль передал Карлу V письма, адресованные королю немецкими принцами.
Король приказал своим секретарям больше не пользоваться шрифтом, данным им коннетаблю, и не передавать ему корреспонденции от послов и принцев.
Отныне окончательный разрыв с императором стал неизбежным. Отставка Анна де Монморанси тоже.
К ярости Генриха и Дианы де Пуатье и к радости Анны д’Этамп король приказал коннетаблю Франции удалиться в загородный замок.
Торжествующая Анна д’Этамп немедленно добилась оправдания адмирала Шабо де Бриона и его восстановления в Королевском совете. Уступая ее мольбам, король простил адмиралу долги, которые тот должен был уплатить.

Остановить герцогиню д’Этамп было уже невозможно: она готовила коннетаблю и его союзникам еще одно публичное оскорбление.
Из-за обмана Карла V Жанне д’Альбре предстояло стать супругой герцога Клевского.
Свадебное платье невесты из позолоченной ткани, расшитой бриллиантами, было таким тяжелым, что под его тяжестью несчастная девочка с трудом сдерживала слезы во время свадебной церемонии. В эти минуты своей величайшей трагедии она завидовала всем: дофинессе, которой пренебрегал и изменял муж; погибшему дофину Франциску, давно покоившемуся в могиле, зато избавившемуся от лживого двора, полного интриг; дофину Генриху, страстно влюбленному в Диану де Пуатье.
Король Франциск, уставший от непокорности племянницы, которая категорически не соглашалась на этот брак, бросала вызов всем, даже любимой матери, заявляя, что она вместе со своим братом хочет ее заживо похоронить, сам вел невесту к алтарю. Короля сопровождали принцы, кардиналы, послы, королева Элеонора и ее фрейлины. По совету герцогини д’Этамп призвали и Монморанси, чтобы он собственными глазами увидел крушение своей политической карьеры и наконец публично был сброшен с пьедестала.
Непокорная и своевольная невеста категорически не желала мириться со своим поражением. Во время шествия брачной процессии она подняла заплаканные глаза на короля и тихо проговорила:
– Ваше Величество, я не могу идти. Платье слишком тяжелое. Мне дурно!
Франциск подал знак Монморанси приблизиться к нему и приказал:
– Отнесите принцессу к алтарю!
Великий коннетабль Франции побледнел: король публично оскорбил его, величайшего полководца страны. Поколебавшись мгновение, он поднял невесту своими могучими руками, шагнул вперед и поставил рядом с герцогом Клевским.
Анн де Монморанси вынужден был исполнить обязанности лакея – ослушание приказа короля грозило тюрьмой, – а ведь он считал себя самым значительным лицом после короля.
На следующий день он покинул двор Франциска I навсегда.
Пришел черед торжествовать герцогине Анне д’Этамп: Монморанси лишился королевской милости, адмирал Шабо де Брион вновь ее обрел.
Публично нанесенное королем оскорбление коннетаблю повергло в замешательство его сторонников. На этот раз фаворитка короля выиграла, любовница дофина потерпела поражение. Екатерина наблюдала.

В честь свадьбы своей племянницы и герцога Клевского король устраивал традиционный турнир и празднества. Во время предстоящего турнира герцогиня д’Этамп, уверенная, что дофин будет сражаться в честь Дианы де Пуатье, игнорируя, как всегда, собственную жену, очень осторожно решила затеять новую дипломатическую игру, все ходы которой ей еще предстояло тщательно продумать.
Вечером перед турниром, когда она по переходам и коридорам Лувра спешила в покои короля, ни на кого не обращая внимания, она, едва переступив порог большой галереи, от неожиданности вздрогнула, отступила назад и остановилась, словно окаменев. В другом конце галереи показался принц Генрих, явно направляющийся в покои своей любовницы, которая накануне специально к завтрашнему турниру возвратилась из Сен-Валье в Париж.
Дофин был один, без свиты. Оскорбленный и обвинительница впервые после изгнания коннетабля встретились лицом к лицу, разделенные всего лишь сотней шагов. Генрих тоже остановился от неожиданности. С минуту они оба, словно завороженные, смотрели друг на друга и не двигались.
Перед Генрихом застыла с выражением ненависти на лице вдохновительница преступных интриг, которые отобрали у него мудрого наставника, которые подогревали в душе отца неприязнь к сыну и подготавливали почву для устранения его от управления государством. Генрих испытывал к этой женщине глухую неприязнь и отвращение. Пока он больше ничего с ней не мог сделать, только ненавидеть. Но вернулась Диана, и он воспрял духом. Она предусмотрительно укрепила его связи с всемогущими Гизами. Вокруг него при ее содействии теперь образовалась столь сплоченная группа, что этой мерзавке и отцу скоро придется считаться с ними. Напрасно ничтожная фаворитка думает, что он обречен в скором времени потерять всякое влияние в государстве.
Охваченная вихрем смятенных чувств и мыслей, Анна д’Этамп на мгновение растерялась и испытывала настоящий страх. Она ждала. Вернуться назад в свои покои – значит обратиться в бегство. Подавив эту жалкую мысль, она нерешительно сделала первый шаг, затем смело двинулась вперед к стоящему перед ней Генриху.
Генрих смотрел, как фаворитка идет ему навстречу, и положил руку на рукоять своей шпаги. Если бы она не была женщиной, он, не задумываясь, разрубил бы ее на части. И это было бы справедливо!.. Он решительно пошел ей навстречу.
Поравнявшись с дофином, герцогиня вдруг в каком-то внезапно охватившем ее смятении склонилась в низком реверансе. Для нее объект ее ненависти оставался пока еще наследником престола, перед которым должны склоняться все.
Дофин не ответил на приветствие. Его рука еще сильнее стиснула рукоять шпаги. Он прошел мимо фаворитки, не оглядываясь, и даже не удивился такому почтительному приветствию.
Когда Генрих удалился, оцепенение, охватившее Анну д’Этамп, тут же рассеялось, она, словно очнувшись, испытала какую-то внезапно охватившую ее радость и тут же подумала: «Дофин сам стремится угодить в мои сети. Это судьба».
Герцогиня д’Этамп изменила маршрут и вернулась в свои покои. Во дворце ей был отведен целый ряд комнат, убранных с королевским великолепием.
В эту ночь она долго не могла уснуть и наконец придумала, как ей избавиться от наследника престола. План ее был поистине макиавеллиевским: объявить войну Карлу V под любым предлогом – то, что этот предлог в ближайшее время представится, она не сомневалась, – и отправить принца Генриха в самое опасное место с недостаточными боевыми силами, при этом сообщить императору все сведения, необходимые для внезапного нападения и уничтожения позиций, обороняемых войсками под командованием престолонаследника.
То, что подобное предательство может грозить Франции небывалой катастрофой, фаворитку короля абсолютно не волновало. Главное, погубить дофина, любовника ненавистной ей соперницы.
Когда Генрих явился к ожидающей его Диане, он был взволнован и подавлен.
– Диана, всякий раз, когда я вижу эту женщину, мне кажется, что я запутался, подобно Тесею, в Лабиринте, из которого нет выхода. И только ты, словно Ариадна, даруешь мне нить, помогающую найти правильную дорогу. На завтрашнем турнире я докажу отцу и брату Карлу, на чьей стороне сила и победа. Тебе, моя богиня, воздадут почести храбрейшие рыцари королевства. В твою честь я устрою парад оружия.
Их любовь, на которой строила свою политику Диана, в этот вечер, после краха карьеры коннетабля, получила торжественное подтверждение. Диана любовалась своим Генрихом, нежным и верным рыцарем, жаждущим побед на полях сражений во имя своей Прекрасной Дамы.
К турниру Екатерина решила подготовиться особенно тщательно.
Накануне, стоя в центре комнаты, она производила смотр всех своих платьев, которые камеристки доставали ей из больших позолоченных сундуков. Разноцветные атласы и бархаты, шуршащая тафта, парча – все, что можно предложить для украшения женщины, заполняло комнату.
– Не это! И не это! В этом меня уже видели на последнем балу! В этом я выгляжу старше, почти ровесницей Диане! Поищите еще! Анна д’Этамп два раза в день появляется в новом наряде!..
Наконец она выбрала бархатное платье цвета спелых вишен, которое застегивалось под грудью, открывая атласную юбку светло-розового цвета.
Платье было великолепным. Теперь Екатерина не сомневалась, что на турнире, где дамы будут блистать своими нарядами, она возьмет реванш.
Праздник обещал быть пышным. С самого утра нарядно одетые горожане спешили к месту грандиозного состязания. Непрестанно звонили колокола всех церквей, на каждом перекрестке музыканты и певцы воспевали жизнь во Франции, самом красивом королевстве мира, которым правил самый мудрый и просвещенный король. Город напоминал переливающуюся всеми цветами живую фреску.
На площади перед ристалищем для участников турнира были установлены разноцветные палатки. Желающих сразиться странствующих рыцарей спешивали одного за другим.
Конюшие и пажи покрывали лошадей яркими попонами.
Для королевского семейства и их приглашенных была установлена большая трибуна, задрапированная пурпурной и золотой тканью. Троны короля и королевы находились на возвышении в центре. С каждой стороны по всей длине ристалища были возведены балконы. Дамы и юные девушки из знатных семейств разместились здесь в сопровождении супругов, отцов и любовников. Они образовали разноцветную гирлянду, феерическая, сказочная роскошь которой, выставленная напоказ, была достойна изысканного королевского двора Франциска I.
Под звуки серебряных труб вышли знаменосцы с разноцветными, развевающимися на ветру флагами, и герольды возвестили о прибытии короля, королевы и новобрачных.
Король улыбкой и жестами отвечал на приветственные крики. Новобрачных встретили не менее восторженно, чем короля. Екатерине было жаль маленькую строптивую Жанну.
«Ничего, придворные дамы быстро научат ее повиновению», – усмехнулась она, наблюдая за грустной принцессой. Взгляд ее на мгновение остановился на фаворитке, которой король любезным жестом позволил занять место слева от себя, затем она незаметно перевела его на Диану де Пуатье.
Сердце Екатерины сжалось: никогда она не достигнет такого совершенства, в какие бы наряды ни рядилась! Диана де Пуатье была единственная и неповторимая!.. Неувядающая красавица восседала в окружении могущественного клана Гизов.
Предусмотрительная Диана была истинной женщиной и поэтому не могла позволить себе обойтись без надежных союзников. Наблюдая стремительное возвышение лотарингцев, она пришла к выводу, что лучше ей и дофину опереться на этих популярных в народе принцев, не менее победоносных, чем Монморанси, полководцев, прелатов, истинных, как она сама и Генрих, католиков, мало-помалу превратившихся в глав французской церкви, обладателей несметного состояния, чем на изгнанного коннетабля.
Снова зазвучали трубы и появились рыцари, готовые встретиться лицом к лицу в поединке.
Дофин в предвкушении схватки был оживлен, звуки труб его преобразили. Он жаждал доказать отцу, который, казалось, о нем вовсе забыл, на что способен, но, главное, жаждал отомстить за изгнание своего друга и наставника и унижение несравненной Дианы любовницей отца. Военные игры и состязания были его родной стихией, победы на турнирах ему были дороже, чем на настоящем поле брани. Высокого роста и крепкого телосложения, облаченный в рыцарские латы и шлем с султаном из белых и черных перьев – цветов дамы его сердца Дианы де Пуатье, он производил впечатление легендарного исполина. В руках он держал знамя с монограммой: две заглавные буквы «С» внутри буквы «Н», соединенные и элегантно развернутые в разные стороны, помещенные в овал, разделенный поперечной чертой, прорезающей вертикальные линии буквы «Н». Одна из букв «С» являла собой символ его брака с Екатериной. При этом вторая буква «С» была воспроизведена таким образом, что, пересекаясь с вертикалями «Н», превращалась в букву «D», первую букву имени Диана.
Анна тут же обратила внимание короля на этот шедевр двусмысленности:
– На что может надеяться бедная Катрин, – тихо произнесла Анна, – если ваш сын тесно сплетает в этой монограмме на всеобщее обсуждение жену, любовницу и себя. Это вызов вам за устранение его друга Монморанси. Вы должны объяснить сыну, в чем состоит его долг перед вами, государством и супругой.
Франциск, чье внимание было сосредоточено на арене, со снисходительной улыбкой отреагировал на слова своей любовницы:
– Мадам, прекратите испытывать неприязнь к женщине, которая значительно старше вас.
– И на двадцать лет старше вашего сына, – не сдавалась Анна. – В своем ли уме вдова сенешаля и наследник престола? Неужели вы потерпите при своем изысканном дворе выходки сына, похожие на поведение простолюдина?
– Вернемся к этому разговору позднее. На нас уже обращают внимание. Я почти с вами согласен. В ваших словах безусловно есть здравый смысл. Поведение дофина оставляет желать лучшего.
Монограмма на знамени дофина завладела вниманием не только фаворитки короля.
Екатерина, сохраняющая невозмутимый вид, слышала, как венецианский посол спрашивал у посла герцога Клевского, что бы это значило. И увидела, как посол в ответ только пожал плечами и показал жестом, что это выше его понимания.
Состязания начались со скачек с кольцами. Столб, с перекладины которого свешивались кольца, отстоял на две трети дистанции от ее начала. Рыцарям предстояло галопом пройти первую треть, проскакать вторую и, на всем скаку проносясь мимо столба, концом копья снять кольцо. Самым сложным в этих состязаниях было то, что древко копья не должно было касаться плеча; держать копье требовалось строго горизонтально, локоть при этом должен быть поднят выше головы. Последняя треть арены преодолевалась рысью. Победитель получал жемчужное ожерелье – дар королевы Элеоноры.
Дофин на вороном коне, покрытом бархатным ало-красным чепраком, был самым ловким всадником среди всех. Он управлял копьем с поразительной уверенностью и очень редко бил мимо кольца. Младший брат старался не отставать от старшего. Был момент, когда у принца Карла оказалось больше на одно кольцо, а снять оставалось еще четыре.
К огорчению короля и фаворитки принц Карл промахнулся четыре раза подряд. Приз достался дофину!
Принимая из рук королевы ожерелье, Генрих с грустью взглянул на Диану. Дар королевы Элеоноры он вынужден был преподнести юной Жанне д’Альбре. Екатерина с облегчением вздохнула: «Хорошо, что не вдове сенешаля!» Жанна, дочь Маргариты Наваррской, которой дофинесса восхищалась и с которой была дружна, в отличие от матери раздражала ее своей прямолинейностью. Увидев впервые Жанну д’Альбре при дворе, Екатерина с первого взгляда испытала к ней неприязнь, и это ничем не объяснимое чувство заставило ее насторожиться. С точки зрения Екатерины, девочка была глупа и опасна в своей откровенности и отсутствии дипломатического такта. Однако она проявила силу характера, когда ее заставляли выйти замуж за герцога Клевского. Лицо Жанны говорило об исключительной силе характера его обладательницы. Она решила следить за каждым ее шагом, чтобы понять, почему она предчувствует, что Жанну д’Альбре следует опасаться.
Гром рукоплесканий, которым закончилось первое состязание, вывел Екатерину из задумчивости. Все вокруг восхищались ее мужем.
– В бою верхом Генриху, пожалуй, нет равных! Как он виртуозен в обращении с оружием! – воскликнула королева Элеонора, радуясь за пасынка, к которому с первого дня их знакомства в испанском плену испытывала сострадание и нежность.
Любая похвала в адрес дофина вызывала в короле раздражение. Он резко прервал супругу:
– Лучше бы ему не было равных в искусстве управлять государством, а для этого нужен живой и дерзкий ум, которым дофин, к сожалению, в отличие от младшего брата не обладает.
Королеве Элеоноре стало искренне жаль Генриха. Она с грустью подумала: «Франциск предпочитает веселого и остроумного Карла немногословному и мечтательному Генриху и сожалеет, что по воле обстоятельств вынужден признать его наследником престола. Во многом виновата герцогиня д’Этамп. Король смотрит на мир глазами этой вероломной и алчной женщины. Это она убеждает короля, что Генрих мало годится в наследники престола могущественного государства, а вот Карл – гораздо больше. Как бы не накликала она беды на обоих братьев!»
После красивой борьбы начался поединок, во время которого рыцари приглашали друг друга померяться силами, чтобы в результате выбить противника из седла. Тяжесть лат не позволяла упавшему самостоятельно подняться, и, прикованный к земле, он вынужден был признать себя побежденным.
Дофин был сильным и ловким и одолел всех своих противников: он отстоял сражение в борьбе против семи соперников подряд, после чего охотников померяться с ним силами уже не находилось.
– Кто еще желает сразиться со мной? – вновь бросил дофин вызов рыцарям.
Над ристалищем повисла тишина.
Генриха уже собирались объявить победителем, когда перед ним предстал его младший брат Карл.
Франциск недовольно сдвинул брови и громко крикнул:
– Карл, ты хочешь померяться силами с братом?
– Да, и получить в награду поцелуй от прекрасной герцогини д’Этамп.
– Если ты хочешь получить этот поцелуй, попробуй, добейся! – закричал охваченный гневом Генрих. – Я постараюсь не допустить этого!..
– Это мы посмотрим!.. – ответил на вызов Карл.
Противники взяли разбег и ринулись вперед. Завязавшийся поединок не был галантным. Братья дрались злобно и яростно. Это была борьба без уступок. Они обменялись несколькими точными ударами, и зрители приветствовали братьев громкими рукоплесканиями.
Поединок не на шутку встревожил Екатерину, ее охватило предчувствие надвигающейся непоправимой беды, нависшей над Генрихом. До сих пор она смотрела на турнир, как на захватывающее зрелище, но теперь видела, что Генрих до крайности возбужден. Это был поединок ненавидящих, стремящихся уничтожить друг друга братьев.
Торжественный воинственный голос турнира сопровождал схватку звуками труб, флейт и оглушительными фанфарами.
Братья вновь сошлись на середине поля. Копья их столкнулись и обломались. Принц Карл, выронив обломок, зашатался и, не успев схватиться за луку седла, упал.
Генрих же остался недвижим.
Младший брат был побежден старшим и лежал поверженный у его ног.
Анна тут же не преминула заострить внимание короля на случившемся:
– Мой великий и справедливый король, надеюсь, вы убедились воочию, как велика ненависть дофина к своему младшему брату.
Франциск слушал свою любимую интриганку и где-то в глубине его души зарождался страх за жизнь обожаемого Карла.
Диана тоже испугалась за Генриха и решила сразу же после турнира уговорить его никому не доверять, до поры до времени скрывать от всех свои чувства и особенно мысли и стараться держаться подальше от младшего брата, короля и фаворитки.
Приз опять достался дофину.
Генрих подошел к Диане де Пуатье, на глазах у всех преклонил перед ней колено и надел ей на палец выигранный им перстень с большим рубином.
Екатерина побледнела от негодования.
Герцогиня д’Этамп наклонилась к ней и вполголоса проговорила:
– Гаспар де Таван советует отрезать нос неувядающей Диане. Я нахожу его совет заслуживающим внимания.
– Нужно иметь терпение, Анна! Всему свое время. А за совет спасибо.
Как обычно, Екатерина делала вид, что не замечает того внимания, которое муж публично оказывает Диане де Пуатье. Она неукоснительно следовала однажды выбранной тактике поведения: слушай, смотри и молчи, если хочешь жить в мире. С безмятежной улыбкой на лице дофинесса заговорила с придворными дамами о ловкости, какой блеснул на турнире дофин.
По окончании празднеств Гийом де Ла Марк, герцог Клевский вернулся в свои земли. Он уехал один, а его маленькая супруга вновь отправилась в обитель Плессиле-Тур. Этот брак обеспечивал королю Франции поддержку, необходимую в случае возобновления военных действий на границе с Нидерландами.

 Отправлено: 27.05.13 19:20. Заголовок: Для Жанны Наваррской..

Для Жанны Наваррской

"Отравительница"

Гнев короля главным образом
объяснялся тем, что он считал, будто отец девочки тайно поддерживает ее в
желании сорвать этот брак. Это было не простым отказом девушки претенденту,
а сознательным бунтом подданной против короля.
Франциск написал своей сестре; мать встретила Жанну в Аленсоне весьма
сурово; это стало новой трагедией для девочки. Она обожала свою мать; она
много слышала о ее красоте и остроумии; они давно не виделись; теперь,
когда Жанне наконец позволили встретиться с ней, девочка почувствовала, что
ею недовольны.
Мягкой, доброй Маргарите, существовавшей в собственном мире,
населенном такими образованными людьми, как Ронсар и Маро, писателями,
художниками и архитекторами эпохи Возрождения, очень не хотелось
отвлекаться от духовной жизни ради такого скучного, прозаичного дела, как
усмирение непокорной дочери. Маргарите не приходило в голову, что она может
не поддержать в чем-то брата; его воля всегда становилась ее волей.
Она провела несколько долгих бесед с печальной и растерянной Жанной,
которая, однако, сохраняла способность отстаивать свою позицию с четкостью
и язвительностью.
- Королю следует подчиняться, - объясняла Маргарита. - Мы должны с
радостью исполнять каждый его приказ.
- Он может совершать ошибки, - возразила Жанна.
- Только не наш король, дочь моя.
- Но он ошибался. Серьезно ошибался. Ты помнишь, какой промах он
допустил в Павии?
Красивые глаза королевы Маргариты в ужасе округлились.
- Павия! Фортуна изменила ему. Он не был виноват. На свете нет более
смелого солдата, более великого полководца.
- Но великие полководцы не терпят поражений от менее талантливых.
- Есть вещи, в которых ты не разбираешься. Девушка не имеет право на
собственную волю.
- Тогда как она может отличить добро от зла?
- Ее направят родители и король.
- А если родители и король расходятся во мнениях?
- Ты говоришь глупости. Мы обсуждаем твой брак с герцогом Клевским.
Это хороший брак.
- Как он может быть хорошим? Я, принцесса, которая могла выйти за
Генриха, сына короля, стану женой какого-то герцога! На мне мог жениться
сын испанского короля...
- Это хороший брак, потому что его желает король, - сухо перебила
Жанну Маргарита. - Ты, моя дочь, должна любить своего дядю и подчиняться
ему, как это делаю я.
- Но, - не сдавалась Жанна, - твои рассуждения далеки от того, что
меня учили считать логичным.
- Жанна, - грустно промолвила Маргарита, - моя дорогая девочка, ты не
должна бунтовать. Король желает этого брака, поэтому он должен состояться.
Если ты не согласишься, мне придется бить тебя каждый день - у меня нет
иного выбора. Послушай меня, моя девочка. Это будут самые жестокие порки из
всех, какие тебе доводилось выносить. Даже твоя жизнь окажется в опасности.
- Неужели? - презрительно сказала Жанна. - Я думала, ты хочешь выдать
меня замуж, а не похоронить.

Она не сдастся. Не согласится на этот брак. Бросит вызов всем. Она
постоянно думала о герцоге Клевском и вспоминала при этом улыбку Катрин.
Жанна понимала, что она обидела Катрин, но ей не было до этого дела. Дофина
проявила неискренность; она притворялась, будто не замечает унижений,
которым подвергает ее муж, держалась с мадам Дианой столь любезно, словно
испытывала благодарность к этой женщине за то, что она была любовницей ее
мужа. Жанна ненавидела подобное притворство, она считала его признаком
коварства. Она сама в подобных обстоятельствах ударила бы мадам Пуатье по
лицу. И все же... она не могла стереть из памяти невозмутимую усмешку
Катрин, которая, похоже, подстрекала Жанну к неповиновению, укрепляла
решимость избежать этого брака.
Она решила зафиксировать на бумаге свое отвращение к нему; если он
состоится, пусть мир узнает, что это произошло вопреки ее воле.
Она долго сидела в своей комнате, сочиняя документ. Из-под ее пера
вышел следующий текст:

"Я, Жанна Наваррская, подтверждая мои ранее высказанные протесты,
настоящим заявлением свидетельствую о моем нежелании вступать в брак с
герцогом Клевским; я не соглашалась и никогда не соглашусь на него; любые
мои будущие слова и поступки, могущие быть истолкованными как выражения
согласия, на самом деле станут лишь следствием страха перед королем, моим
отцом и моей матерью, которая угрожала мне физической расправой. Исполняя
указание королевы, моей матери, моя наставница, бейлиф Кана, неоднократно
заявляла, что если я не буду исполнять все пожелания короля, касающиеся
этого брака, то меня подвергнут жестокому наказанию, представляющему
опасность для моей жизни. Мне было сказано, что мой отказ может привести к
гибели моих отца и матери, а также их дома. Подобная угроза побудила во мне
такой страх, что я обратилась к Господу с просьбой сделать так, чтобы мои
родители простили меня. Им обоим известно, что я никогда не полюблю герцога
Клевского. Таким образом, я заранее заявляю: если мне придется стать
невестой или женой вышеупомянутого герцога Клевского, то это произойдет
вопреки моей воле. Он никогда не станет моим настоящим мужем, во всяком
случае, я не буду считать его таковым. Я прошу Господа стать моим
свидетелем при подписании этого документа и запомнить, что меня
подталкивают к этому браку посредством насилия и принуждения".

Когда Жанна кончила писать, она вызвала к себе четырех своих фрейлин;
с помощью красноречия маленькой девочке, на теле которой были следы порки,
удалось пробудить в женщинах жалость и восхищение ее мужеством. Они
пренебрегли страхом и поставили подписи под заявлением Жанны.
После дневной порки Жанна сумела отнести доку мент в собор; она
потребовала, чтобы прелаты прочитали его; девочка сказала им, что
рассчитывает на их помощь.
Но, увы, для всех существовала лишь воля короля. Приготовления к браку
Жанны д'Альбре и герцога Клевского продолжались.

Король назвал поступок Жанны глупым и детским. Он рассердился. Впервые
Франциск отказался понять шутку. Его племянница - глупая, дерзкая и упрямая
девчонка.
Последнее время ее не били, поскольку дальнейшая порка могла
представить угрозу для жизни Жанны. Платье из позолоченной ткани, расшитой
бриллиантами, уже ждало девочку. Оно было таким тяжелым, что она с трудом
поднимала его. Она ненавидела эти драгоценные камни и горностаевый шлейф.
Как она завидовала всем в утро своей свадьбы! Да всем без исключения.
Женщины, половшие сорняки в саду, были счастливее печальной маленькой
принцессы; она завидовала посудомойкам и служанкам, завидовала Катрин,
которой пренебрегал ее собственный муж, завидовала дофину Франциску,
лежавшему в могиле.
Обремененная тяжестью платья бледная девочка с заплаканными глазами и
разбитым сердцем шествовала в составе брачной процессии. Она видела
великого коннетабля, Анна де Монморанси; ее тянуло к нему, потому что он,
по слухам, тоже находился в опале и был несчастен. Его обвиняли в том, что
он допустил просчеты в отношениях с Испанией. Именно из-за ошибок
Монморанси Жанне предстояло стать супругой герцога Клевского. Но Монморанси
не смотрел на девочку; он был поглощен своими проблемами.
Король Франциск, великолепный в белом атласе, расшитом рубинами и
изумрудами и прекрасно оттенявшим его мрачное, сардоническое лицо, уже был
готов повести Жанну к алтарю. Сегодня он смотрел на невесту неласково. Он
был раздражен документом, который она отнесла в собор. При другие
обстоятельствах он мог улыбнуться отметив оригинальность поступка,
восхититься смелостью девочки. Но он устал от ее непокорности.
Она почувствовала его пальцы на своей руке; он слегка ущипнул ее. Но в
душе девочки не угасала надежда. Еще есть несколько минут. Она должна найти
способ, как избежать этого брака. Она не смирилась с поражением. В отчаянии
посмотрев по сторонам, девочка тихо промолвила:
- Мне дурно. Я сейчас потеряю сознание. Я не могу идти. Платье слишком
тяжелое.
Король посмотрел на нее, прищурив глаза. Затем он сделал знак
Монморанси.
- Отнесите принцессу к алтарю, - сказал Франциск.
Получив такой необычный приказ, коннетабль Франции побледнел; Жанне
показалось, что сейчас он ответит отказом на сухую команду короля. Она
знала, что король Франции оскорбил величайшего солдата страны, предложив
ему отнести маленькую девочку к алтарю. Она пожалела о том, что стала
причиной унижения Монморанси. Но что-либо изменить было уже поздно.
Поколебавшись с мгновение, Монморанси поднял ее своими могучими руками и
шагнул вперед. Если бы он ослушался короля, то немедленно оказался бы в
тюрьме. Ему приходилось терпеть немилость; точно так же она, Жанна, должна
принять этот брак с человеком, которого она не знала и которого собиралась
ненавидеть.