Корона Валуа

"Терновый венец Екатерины Медичи"

Дни и ночи в течение недели любовники проводили вместе: он открывал ей свое сердце, признавался в ненависти к отцу и его фаворитке.
– Я ненавижу двор отца. Париж напоминает мне Вавилон. В опьянении король и его ближайшее окружение скоро дотанцуются до пропасти.
– Генрих, я так боюсь за тебя. Будь осторожен, скрывай свои мысли и чувства. Ты недооцениваешь опасность, исходящую от любовницы твоего отца. Она заманивает в свои сети твоего брата, – предостерегала своего рыцаря Диана.
– Неужели ей мало ее бесчисленных любовников? – возмутился Генрих.
– Фаворитка боится тебя, поэтому и хочет возвысить Карла, пока жив король. Она явно торопится. Я не сомневаюсь, что из-за нее ты проиграл сражение. Это ее проделки. Я боюсь за тебя, мой Генрих! Мой верный рыцарь! Я называю тебя моим, потому что безумно хочу этого, но я, к сожалению, не имею на это права.
– Почему не имеешь? – искренне удивился Генрих.
– У тебя есть жена, – напомнила Диана, – и у вас должны быть дети. Не забывай об этом.
Он внимательно посмотрел на Диану и, как клятву, произнес:
– Запомни, я не позволю никому разлучить нас. Я люблю тебя… и только тебя, моя Диана.
О Генрихе король, казалось, и вовсе забыл. Но герцогиня д’Этамп помнила о дофине и денно и нощно. При первом удобном случае она обратила внимание короля, что наследник престола, вместо того чтобы после позорно проигранного сражения отправиться в спальню жены и искать сочувствия у нее, тут же в сопровождении своих дружков поскакал в Ане, даже не поздоровавшись с дофинессой. На что может надеяться несчастная итальянка, если ее муж все свободное время проводит в постели с женщиной, которая годится ему в матери.
В своем ли уме вдова сенешаля! Король должен объяснить сыну главную причину, почему у Катрин уже девять лет нет детей.
Франциск признал, что мудрая Анна безусловно права.
Анна была уверена, что у Катрин детей никогда и не будет, поэтому и заступилась за нее: в первую очередь она тем самым хотела досадить Диане, а затем, ввиду отсутствия у дофина наследников, возвысить младшего сына короля и устранить старшего.
Королевский гонец был отправлен в Ане и передал Генриху требование отца немедленно вернуться ко двору. Генрих решительно отказался возвращаться и хотел выгнать вон нежеланного визитера. Но Диана, опасаясь сплетен и королевского гнева, настояла на его немедленном возвращении. В глазах Генриха бушевала ярость, когда он вошел в кабинет отца.
– Ты выставляешь себя на посмешище, став рабом женщины, которая годится тебе в матери, – гневно бросил в лицо сыну король.
– Я презираю ваше окружение, и их насмешки мне глубоко безразличны, – резко парировал слова отца Генрих.
– Вот как? – усмехнулся король. – А если я запрещу тебе встречаться с твоей любовницей?
– Я никогда не подчинюсь этому приказу, Ваше Величество, – Генрих не собирался сдаваться, – истинный рыцарь должен быть предан своей Даме до конца жизни.
– За неподчинение я отправлю тебя в Бастилию.
Слова отца не испугали сына. Лицо Генриха продолжало оставаться непроницаемым.
– Я уже однажды по вашей милости провел в тюрьме четыре года. Меня не страшат ваши угрозы. Блестящие прищуренные глаза короля стали задумчивыми.
– Почему вы требуете от меня невозможного? – вдруг не выдержал Генрих и закричал. – Почему я должен приносить в жертву государству все, что мне дорого?
– Все? Страсть к Диане де Пуатье ты называешь всем?
– Да!..
Сын был непреклонен. Отец впервые увидел в Генрихе сильную личность, умеющую отстаивать свои убеждения, и Франциску это пришлось по душе.
– Послушай меня, Генрих, – примирительно произнес король, – у тебя есть жена, молодая, верная, мудрая, достойная наследника французского престола. Не забывай своего долга перед Катрин и государством: наследник престола должен иметь потомство. Вот когда у тебя появятся дети, ты можешь проводить в объятиях Дианы столько времени, сколько пожелаешь. Только помни, что ты – Валуа. Наш род не должен угаснуть. Иначе тебе придется уступить место наследника престола младшему брату.
Лицо Генриха продолжало оставаться мрачным: он всегда помнил своих друзей и никогда не прощал своих врагов, главным из которых он продолжал считать своего отца.

"Мадам Змея"

Когда Генрих предстал перед Франциском, король сразу увидел, как
изменился его второй сын. Любовник, одержавший победу! Значит, Диана,
отвергавшая отца, выбрала сына. В своем ли уме вдова сенешаля?
Король жестом отпустил приближенных.
- Итак, - сказал он, - ты покинул двор без разрешения. Твое поведение
всегда оставляло желать лучшего. От тебя пахнет испанской тюрьмой. Безумие!
Я не потерплю твои крестьянские выходки при моем дворе.
Генрих молчал, хотя в его мрачных глазах бушевала ярость.
- Где ты пропадал? - спросил король.
- Тебе это известно. Ты послал за мной в Ане.
- В Ане! Ты развлекался со своей старой любовницей!
Кровь хлынула к лицу принца. Рука потянулась к шпаге.
Франциск засмеялся.
- Боже мой! Она зажгла в тебе огонь. Объяснила, что шпага - не просто
аксессуар к мужскому костюму мешающий при ходьбе.
Намек на его неуклюжесть заставил Генриха заговорить.
- Пример, который ты всегда подавал нам...
- Продолжай, продолжай! - приказал король и заговорил сам, имитируя
голос сына: - ...не заслуживает того, чтобы я и мои братья следовали ему!
Это ты хочешь сказать, верно? Сын мой, не смей равнять себя с дофином и
герцогом Ангулемским. Они - мужчины. Они наслаждаются жизнью, но не
становятся рабами одной женщины, не выставляют себя на посмешище.
Снова рука Генриха потянулась к шпаге, он сделал шаг вперед. Господи,
подумал король. Этот дикарь начинает мне нравиться.
- Люди охотно смеются над другими, - сказал Генрих, - но редко - над
собой.
- О! В этом есть намек. Пожалуйста, объясни, что ты имеешь в виду.
- Я равнодушен к насмешкам. Что дает людям право смеяться над чистой
любовью? Мораль двора, установленная тобой, способна вызвать слезы у
ангелов.
Диана, подумал король. Ты хорошо выполнила мое задание.
- Ты проявляешь высокомерие. Не делай так, чтобы к моему презрению
добавился гнев.
- Я не боюсь твоего гнева.
- Да? - насмешливо сказал король. - Я заточу тебя в темницу... там ты
не сможешь встречаться со своей любовницей.
- Ты забавляешься за мой счет.
Король подошел к сыну и положил руку ему на плечо.
- Послушай меня, Генрих. Поступай как хочешь. Заведи двадцать
любовниц. Почему нет? Иногда безопасней иметь двадцать женщин, чем хранить
верность одной. Я больше не сомневаюсь в том, что ты сумеешь дать достойный
отпор любому насмешнику. Но эти поездки в Ане могут иметь серьезные
последствия. Существует еще маленькая герцогиня, твоя жена.
- Ну и что?
- Она молода, не лишена привлекательности; сделай ей ребенка и со
спокойной совестью отправляйся в Ане или в любое другое место хоть на
месяцы. Никто не пил так жадно из фонтана любви, как я, однако я никогда не
забывал о моем долге перед домом и страной.
Генрих молчал.
- Подумай об этом, - мягко добавил Франциск. - Больше я не буду
отвлекать тебя от удовольствий. Бог видит, я рад тому, что ты наконец
повзрослел; я уже перестал надеяться на это. Женщина - важная часть жизни
мужчины. Они рожают нас, дарят наслаждения и детей. Я радуюсь тому, что ты
развиваешься нормально. Разбирайся сам с насмешниками! Но прошу тебя об
одном: помни о твоем долге перед женой и домом Валуа.
Франциск улыбнулся, глядя на мрачное лицо сына, и дружески хлопнул
Генриха по плечу. Будем друзьями, говорил этим Франциск. В конце концов ты
- мой сын.
Блестящие прищуренные глаза короля стали задумчивыми. Он гордился
своим гордым, сильным сыном.
Но Генрих отвернулся от отца, мысленно перенесся в свое детство,
вспомнил мрачную испанскую тюрьму.
Франциск легко забывал все неприятное, так уж он был устроен, но
Генрих всегда помнил своих друзей... и своих врагов. Он отверг любовь отца,
которую тот предлагал ему. Генрих мог любить только одного человека.
На следующий день он с гордостью и вызовом принял участие в турнире
под черным и белым цветами Дианы де Пуатье.