Отправлено: 27.01.12 19:49. Заголовок: "Непреклонная княжна"

(Просьба в этой теме не писать)

Жанр - психологический роман.

Содержание глав

ГЛАВА I. Детство и юность
ГЛАВА II. Неожиданный поворот
ГЛАВА III. Первые шаги
ГЛАВА IV. Любовь-страсть и любовь-мечта
ГЛАВА V. Успех
ГЛАВА VI. Утраченные иллюзии
ГЛАВА VII. Трудности и затерянный от них ключ
ГЛАВА VIII. "Мне не суждено счастье"
ГЛАВА IX. "На каждого зверя - свой охотник"
ГЛАВА X. Бельгийское посольство
ГЛАВА XI. Выбор есть всегда
ГЛАВА XII. "Маски долой!"
ГЛАВА XIII. Кто был охотник, тот теперь добыча
ГЛАВА XIV. Мнимый самоубийца
ГЛАВА XV."La belle Berg"
ГЛАВА XVI. Судьбу Свою я видеть не желаю
ГЛАВА XVII. Свою Судьбу мы сами все решаем
ГЛАВА XVIII. Коль жребий брошен, что будет завтра?
ГЛАВА XIX. Благочестивая процессия
ГЛАВА XX. Cговор
ГЛАВА XXI. Да свершится воля Господня
ГЛАВА XXII. Неизбежность
ГЛАВА XXIII. Развязка
ГЛАВА XXIV. Дуэль





Вместо предисловия:

Свободна по рождению, независима по духу, жертва обстоятельств -по судьбе...

 Отправлено: 07.03.12 21:18. Заголовок: http://1837france.un..

http://1837france.unoforum.ru/?1-11-0-00000000-000-0-1

ГЛАВА XIV. Мнимый самоубийца

6-го июля

Он вновь приобрёл для меня золотую клетку... Может быть, совсем ненадолго, всего на пять дней, но всё же....
Я направлялась в комнату Максимиллиана для того, чтобы немного посидеть возле него, смотря на него и любуясь своим супругом.
Я, в радостном настроении, вошла в комнату. О Боже, и что я увидела! Мой муж, Максимиллиан, лежал на полу, а рядом, рядом - пистолет.
Я замерла в ужасе, однако она взяла себя в руки, еще не осознавая всего ужасного. Я подошла к Максу, присела, и начала толкать его, надеясь, что он спит, в обмороке - в общем, любое, только не смерть. Поняв, что все бесполезно (не зря же лежал пистолет), я обнимала, целовала, пыталась прощупать пульс (ну с моими познаниями в медицине у меня ничего не получилось). Тогда слезы, много слез, мгновенно полились из моих глаз, и я шептала:
- Господи, господи! Только не это! Ты покарал меня, но... я не хотела этого! Очнись, прошу тебя! Я... -тут я вставила одно немецкое ругательство (а немецкий язык вообще богат ими), - я сволочь. Ведь я действительно любила тебя, но, злясь, специально причиняла страдания, говоря: "Я не люблю Вас". А правда, кому приятно это слушать? Вот и сбылась мечта идиота... я лишилась защитника! Что теперь со мной будет?
Я, ерзая на полу, нашла пистолет и взяла его в руки. Через несколько секунд я в отвращении откинула его куда подальше от себя.
- Нет, я не могу... Я теперь беззащитна. Надеюсь, Ногарэ позаботится обо мне, -внезапно меня осенила одна ужасная мысль, -Немур! О Господи! Я же теперь не замужем!
Я посмотрела на Макса, и крепко поцеловала его.
- Зачем ты это сделал? - спрашивала она я, - неужели ты тоже, как и я, ранимое существо, старательно скрывающее чувства? Мы так похожи были. И это я поняла в последний момент, слишком поздно... Друг другу делали пакости, вот я первая и свела тебя в могилу. Зачем ты выбрал себе такую презренную смерть? Ты не мог терпеть… Ты думал, счастья больше не будет…
Я закрыла глаза, вытирая слезы, как вдруг услышала какой-то шорох. Кто-то, изловчившись, прижал меня к себе.
- Так это правда? Правда то, что ты говорила? Тебе было бы жалко, если бы я умер?


- Так это правда? Правда то, что ты говорила? Тебе было бы жалко, если бы я умер?

Прости меня, дорогая, я хотел испытать тебя, знаю, что вёл себя некрасиво, прости!
Я тут же поняла, что случилось. Я была в ярости.
- Прекрасный способ, браво же, браво - сказала я со зловещей усмешкой, - а это вполне в вашем духе. Как я сама не успела до этого додуматься? Знаешь что, ты негодяй, - я в гневе несколько ударила Макса (впрочем, он, конечно же, схватил мои руки, поскольку был намного сильнее), ты узнал мои самые сокровенные мысли!
Уже немного успокоившись, я глубоко вздохнула и продолжила:
- "Правда ли то, что ты говорила?" - передразнила я мужчину, - я не слишком гениальна, чтобы догадаться, что это просто комедия с воскресением. Ну что ж, ты узнал все, радуйся же!
Я фыркнула, и на лице уже появилась недобрая игривая улыбка.
- А мы с тобой оба хороши! И у меня есть хорошая идея. Давай разом покончим с тайнами, которые мы скрываем друг от друга. Если ты не забыл, то должен назвать мне кое-какое имя. А я взамен расскажу тебе несколько историй.
Максимиллиан пытался успокоить меня.
- Послушай, то, что ты сразу не поняла, говорит не о твоей недогадивости, а о том, что я ...гм... хороший актёр, перестань сердиться, что же мне оставалось? Я же никак по-другому не мог добиться откровенного ответа, вот и пришлось ломать эту комедию, но ведь и ты не осталась в проигрыше, я-то тебе раз сто говорил, что люблю тебя, и ещё раз могу повторить, - он улыбнулся, - так что прикажем протрубить перемирие?
Последние слова заставили герцога насторожиться...
- Да и какое отношение к делу имеет политика? - сомневался Максимиллиан. - Дорогая, при чём тут политические и придворные тайны и перипетии? Обойдёмся без них, тебе совсем не нужно знать никакого имени, как говорится, "Меньше знаешь, крепче спишь". Что касается твоих тайн... надеюсь, ты не вляпалась ни во что серьёзное, ну а придворные интриги....что ж ...без них никуда, и волей-неволей, тебе приходится в них участвовать.....
- Кого ты там прикрываешь? Это уж мне хочется задать вопрос, во что ты там вляпался. Даже если ты и немурец - то слово я еле из себя выдавила, - и шамборист, и вообще... из другой партии, мне все равно, я туда лезть не собираюсь. Ну да, я считаюсь при дворе роялисткой, но это все очень условно.
Я вплотную подошла к мужу, и самым уверенным и серьезным голосом сказала, глядя ему в глаза:
- Попала. У меня еще одного врага больше. И на этот раз, все серьезнее. Это сильно угрожает моей, и твоей, между прочим, чести! И твоей жизни - я вздохнула, мой враг хотел заключить союз со мной, и убить тебя. Я отказалась, и дорого же мне стоил отказ! И твой "козырь" мне необходим. Я надеюсь, что это не он, не тот, кто все время преследует меня! - я ужаснулась: а вдруг, тем, кто сказал мужу, что она будет на балу, был Немур?
Я затряслась от непритворного ужаса, и Максимиллиан увидел это.
«Значит, Немур домогался меня, подсыпал мне снотворное, похитил меня, он хочет убить Максимиллиана, а теперь еще и это?»
- Впрочем - заметно обиделась я, - Ты мне не доверяешь, имея одну тайну, и боишься открыть ее, а взамен узнать множество! Я думала, мы с тобой вместе сможем устранить врага. Ну ладно, тогда, я сама. Всегда сама! Благо, у меня есть друзья, которые мне помогут.
- Зачем тебе это имя, дорогая? какие глупости, право! Какое отношение к политике имеет наш разговор? Ну уж я-то точно никуда не вляпался, - улыбнулся мужчина, - немурцы, шамбористы, - принуждённо легко бросил он, - какое это имеет значение? дело вовсе не в доверии, я просто не понимаю такого повышенного интереса к пустякам... - Что ещё угрожает моей чести? - настрожился мужчина и внимательно посмотрел на меня, - ты о чём? Успокойся, тот, кто сказал, что ты будешь на балу, не имеет никакого отношения к теперешним проблемам....но...Всё-таки поясни...что угрожает чести? кто преследует тебя? Я безмерно счастлив, что у тебя столько верных друзей, - саркастически заметил он, - я и не сомневался, что....найдутся такие, которые полезут за тебя в пекло....Ещё раз говорю, дело не в доверии, а в том, что ты официально принадлежишь двору, роялистам, ты связана с ними, выполняешь приказы, ведёшь борьбу с теми, кто не в ладу с королевой, поддерживаешь заговоры....а потом ещё хочешь, чтобы я сливал тебе информацию, которая может повредить моим друзьям именно потому, что ты роялистка.
- Очень жаль, в таком случае, я сама решу все свои проблемы. Покончу с ними разом. Хладнокровия мне хватит, будь уверен.
Тут я поняла, что он не роялист.
- Ага, мой милый, ты из другой партии! Ну какой же ты наивный! Я в данный момент ищу способ как попозже вернуться во дворец, не желая видеть мадам Аделаиду, исполнять ее приказы, я намерена выйти из этого подчинения, а ты тут боишься, что я предам интересы твоего круга. Знаешь, очень мне хочется тебе кое-что рассказать. Помнишь, ты говорил мне, что я головой кинулась в опасности двора и неадекватно веду себя? Что у меня в голове придворная дурь? Так вот, это было наркотическое вещество, подмешанное мне в вино одним человеком.
- С чего ты решила, что я из другой партии? я, может, вообще никакой партии не принадлежу, другое дело - мои друзья, тайны которых тоже надо уважать, - герцог пытался говорить непринуждённно и хладнокровно.
Я заметила его беспокойство… Он думал, открыть мне имя или нет… Ну… Еще чуть-чуть. Один шаг… И можно все испортить… Если я это сделаю, то буду самой ловкой фрейлиной!
- Как, наркотическое вещество? Ты что, наркотики употребляла? этого ещё не хватало....ну всё, ладно, я тебе сейчас же говорю это злосчастное имя, а ты рассказываешь все свои проблемы и говоришь, куда впуталась, идёт?
Этого уже Максимилллиан терпеть не мог, он видимо решил, что, что бы то ни было, а я с моими проблемами ему гораздо дороже всех интриг и заговорщиков.
- Я бы так и остался в неведении… - прошептал он.
Да! Получилось!
- Я же тебе пыталась донести, что это все важно и нечего играть!
Я нервно рассмеялась.
- Буду я тебе употреблять эту дрянь по своему желанию! Конечно же нет, мне ее подсыпали, и я даже знаю, кто именно!
Отлично, вот мы с тобой и договорились, а то как маленькие дети! Тогда открой мне имя, а тебе все расскажу, и про то, кто мне добавлял наркотики, как я вычислила этого человека.
Максимиллиан мягко уступил.
- Ты сама решила занять должность при дворе, хотя могла бы прекрасно жить без всех этих интриг и заморочек...
Он обернулся ко мне.
- Надеюсь, после того, как я назову имя, ты не станешь ничего скрывать от меня? Не в моих правилах оставаться в дураках, если договор, то по совести, без обманов, хотя я далёк от мысли, что ты можешь меня провести, - добавил мужчина, останавливая мой протестующий жест, - так вот, имя, которого ты добивалась - Анриэтта Магнитье. Теперь очередь за тобой.
Он не жалел, что произнёс это имя, он следил за моей реакцией.
Услышав имя Анриэтты Магнитье, мое лицо практически не изменилось, однако я начала размышлять:
«Анриэтта Магнитье.... Анриэтта Магнитье? Эта, никто, ставшая поддельной герцогиней? Шамбористка? Она? Да как ей не стыдно! Это вообще наши личные дела! Да, и откуда Максимиллиан ее знает? Он тоже шамборист? Занимательно, нечего сказать...
Хотя, Макс может сказать и не то имя, ну да ладно, я все равно узнаю правду».
Я пообещала себе погубить Магнитье, но для этого нужен план.
Максимиллиан примирительно улыбнулся.
- С шамбористами...хм.....да уж, пришлось связаться....хоть этот способ помог мне и, как получается, и тебе.
Герцог внимательно меня выслушал, стараясь оставаться хладнокровным, но от бессильной ярости сжимались кулаки, гнев бушевал внутри.
- Преследовать мою жену? да как такое в голову могло прийти кому-то? да я в порошок сотру этого негодяя!
- Он тебя преследовал, подсыпал всякую отраву в вино, а ты мне ничего не сказала! -с упрёком посмотрел мужчина на меня,- почему ты не сказала? думала, я ничего сделать не смогу, чтобы уберечь тебя? Как ты могла не сказать?...Если бы я раньше знал, если бы только догадался об этом, клянусь, я бы собственными руками удушил этого наглеца!
Герцог приложил много усилий, чтобы успокоиться и остыть.
- Хах...он предложил тебе заговор против меня? здорово, нечего сказать....А ты отказала...почему ты отказала? я думал, что ты меня тогда ненавидела...-герцог внимательно посмотрел на меня, словно стараясь прочесть мои тайные мысли.
- Ладно, мой шамборист, останемся каждый, как мы и были.
Да, признаюсь, я тебе ничего не рассказывала, поскольку сердилась на тебя, да и полагала, что смогу сама разобраться со всеми своими проблемами.
Ты спрашиваешь, почему я отказала? Я не настолько подла, чтобы согласиться. К тому же, ты мне никакого вреда не причинил. Я думала, что ненавижу тебя, и мне стыдно за это, как оказалось, я настолько тебя полюбила и привязалась к тебе...
Теперь нам нужно осудить его и подписать приговор - с жуткой улыбкой спокойно ответила я. - Но только погубить Немура нужно искусно, этот трус принц крови.
- Не называй меня так, дорогая, с партиями покончено, - Максимиллиан спокойно улыбнулся, - остаётся радоваться, что всё хорошо кончилось, и что намерения принца не осуществились... хотя, признаться, намного больше меня поразило преследование моей жены, чем желание погубить меня. Но ты у меня умница, сама прекрасно справилась со всем, но... это не оправдывает твоё продолжительное и упорное молчание, - герцог укоризненно покачал головой. - Бог свидетель, милая, как долго я ждал этих слов! - радостно воскликнул мужчина. Герцог уже не мог скрыть своего восторга. - Погубить принца... мы непременно его осудим и приговорим... к чему-нибудь... - в такт мне ответил герцог с улыбкой, - конечно, надо придумать ему кару.... но сейчас я так счастлив, что в голову ничего путное не лезет.
Максимиллиан нежно обнял меня. Я вырвалась.
- Нет, знаешь что, я не люблю наглецов! Я сказала, что способна решать все проблемы сама! Я госпожа своей судьбы!


Я сказала, что способна решать все проблемы сама! Я госпожа своей судьбы!

- Ну хорошо, я тебя совсем недооценивал. Ведь как муж я должен решать все проблемы, если хочешь, давай думать. Что же мы сделаем с этим подлецом королевской крови? Есть варианты? - Максимиллиан улыбнулся. - Ну, моя сообразительная жена, я тебя слушаю, потому что лично я пока ничего не придумал.
Я прикусила губу, и эта моя распространенная привычка, знали ее брат с сестрой, означала она, что мне нечего сказать.
- Тут нужно действовать осторожно, принц способен на все. Огромная вероятность, что он найдет способ тебя казнить.
- Тогда можно воспользоваться услугами наемных убийц.
- Да, у него вполне хорошая охрана, как у принца крови.
Тут я задумалась, а затем как-то дьявольски улыбнулась, мне в голову пришла хорошая идея.
- Послушай, милый, зачем нам самим пачкать руки об это грязное дельце? Предпочитаю, когда другие грызутся между собой, не впутывая меня. Пусть благодаря нам принца убьет кто-нибудь другой. Тут нужно воспользоваться политической ситуацией. Он ведь основал свою партию немурцев, так пусть его и прикончат роялисты да шамбористы, а мы будем их направлять. Ты ведь располагаешь шамбористами, а я - роялистами. Принц просто падет жертвой интриг.
- Насчёт партий можно подумать... только знаешь, я в политике не очень разбираюсь, так что если видишь способ, доступный нам, скажи.... политические интриги ты, я думаю, с блеском умеешь плести, не так ли? - герцог улыбнулся.
- Мне нужно время… Долго, очень долго… Способ сам появится, - ответила я. - Честно говоря, я все давно хотела признаться, в моих мечтах я живу близко от моего родного поместья.... Нужно еще о детишках подумать..... И, я ненавижу наш дом в Париже. Мне хочется купить большую резиденцию в Париже. Хотя нет. Я хочу жить в Париже.
Герцог улыбнулся.
- Хорошо, обещаю, что как только мы отсюда уедем, ты больше не увидишь "дом в Париже". Но сначала надо уехать, а потом будет и резиденция, и детишки, - улыбка не сходила с губ мужчины.

 Отправлено: 27.03.12 21:35. Заголовок: ГЛАВА XV. "La be..

ГЛАВА XV."La belle Berg"

10-го июля

Через несколько дней я вернулась при двор – я была не права, утверждая, что мне нечего там делать не в Парижский Сезон. Наоборот. Еще лучше, когда мало народу – Боже, я уже не могу и дня протянуть без придворной жизни! Уильям хотел устроить нам свидание, только странно, что он молчит! Я совсем его не вижу…
Я как раз переодевалась на ночь, как внезапно почти полностью повторилась та история…. Когда мы впервые встретились при дворе – когда он пришел ко мне. Уильям как обычно (т.е. без стука вошел), но на этот раз я уже не сердилась – поскольку я даже и не успела что-то сообразить на сей счет, как он положил какую-то коробку на стол и выскочил, не удостоив и приветствия, а я уж не говорю о поклоне. Я осталась одна.
Зря я разозлилась. Как только я открыла коробку… Что-то было намотано на мои пальцы… И что-то очень тяжелое… Это было.. Бриллиантовое ожерелье? Почти как то, подарок Максимиллиана, которое я уронила на ковер. Я тотчас же примерила его. Скорее всего, мне завтра придется его отдать – а что же скажу, если мой муж это увидит? Хотя… Можно хранить в своих покоях. Я горько усмехнулась, взяла ожерелье и поднесла его к губам. Потом я поскорее спрятала вещицу.
Спустя получас я вышла на свой балкон. Веяло июльской прохладой. Балкон был украшен резьбой, цветы стояли в горшках. Тогда я решила найти балкон Уолсингэма – и, о чудо, он тоже был там! Четкий силуэт выделился в темноте. Уильям стоял, опершись об перила, и глядел на мои окна. Я мечтательно стояла. Он первый мне сделал почтительный поклон, я – глубокий реверанс. Но нужно было идти спать – вот так мы и разошлись.
Вечерело – скоро наступит ночь. Я сидела у себя и скучала; было темно и холодно. Двор вымер, а, тем временем, герцог де Берг наверняка сидит дома в нескольких кварталах от меня и скучает. Если я буду продолжать все это описывать, у меня кончатся свечи и придется в полной темноте идти к Жаклин – но мне все равно, ей они и так не нужны. Противный ветер как-то завывал, потом успокаивался, но все это начиналось снова. Я все думала, думала об одном – что значит это колье? И почему он не спешит назначить мне свидание? Что же случилось, раз все всё так старательно скрывают? Я прилегла, но меня разбудил сильный шум. Я встала и всматривалась в темноту (свеча погасла из-за ветра), заметила дырку в окне. Кажется, ветер пробил стекло – много-много осколков на полу.. Рядом был камень, обмотанный шелковой ниткой. Моей первой мыслью было - «от Уильяма!», хотя это вполне могло быть от принца Луи. Если учесть, что Уильям недогадливый… Но романтичный! Нет, это не так? Ведь правда? Ежели у буду сидеть, то ничего не узнаю!
Я взяла камень, развязала ленту и раскрыла записку.
«Тот, кого вы желаете видеть, стоит около вашего окна и хочет прийти к вам. Свяжите ваши простыни и прицепите их к балконному крючку – за остальное не беспокойтесь. Но не пытайтесь выглядывать! Вы все равно не увидите этого человека…
Доброжелатель.»
Так, нужно немедля понять, чей это слог! Принца! Напыщенный, гордый и самолюбивый! Он легко превратит любого рыцаря в жалкую карикатуру! (Надо бы мне почаще слушать мужчин, дабы понять стиль, в котором они говорят). Не разумно говорить, что в тот момент я сильно удивилась. Я вышла на балкон, но, впрочем, к удовольствию «принца», разумеется, никого не увидела! Может быть, поскольку он прятался, а отчасти оттого, что было довольно темно. Неразумно на глазах других обладателей балконов совершать ночные прогулки! Но… это же я. Я все равно не устою. Я последовала совету. Кто-то начал забираться. Наконец, к моему счастью, я узнала лорда Уолсингэма и радостно вскрикнула.
- Мадам, рад вас приветствовать! – через секунду он был уже на балконе.
- Что привело вас в такой поздний час, милорд? – спросила я, принимая его игру.


- Что привело вас в такой поздний час, милорд? – спросила я, принимая его игру.


- Любовь, сударыня. Путеводные звезды указали мне на ваш балкон. Ослушаться их было невозможным.
- Уильям, - наконец зашикала я, - что вы сделали? Вы перед глазами всего двора взяли на приступ мой балкон! Вы не боитесь, что вас увидят? И… Что за идеи с простынями? На чем я сегодня буду спать? Подумайте, какими глазами посмотрит на меня моя служанка, когда я принесу ей «скарб жителей Нёвшателя» с просьбой почистить! Вы знаете, как тяжело мыть все это в озере?
В ответ лорд просто рассмеялся, заявив, что ожерелье – это его искупление. Полностью согласна.
- Похоже, в следующий раз я должен дарить вам не драгоценности, а свечи! - это правда. Мы в совершенной темноте. – И я расчитывал на стол! Где же фрукты?
- Уильям, почему вы эти два дня молчали?
- Я готовил сюрприз. Вы уезжали с мужем?
- Да.
- Как, если вы до сих пор не разговариваете?
- Там мы помирились.
Описывать следующее не имеет смысла – да, конечно, я бы никогда не забыла проделки Максимиллиана, коль не любила бы его. Но, в самом деле, не буду же я говорить это Уильяму? Конечно, нет.
- Скажите, вы хоть любите бедного англичанина? – вот то, что было дальше.
- Ну как можно не любить вас, мой лорд? – парировала я, смеясь. Мы стали собирать простыни, и дальше… Уолси поднял меня на руки и отнес на кровать. Мы впервые вели себя не как просто друзья. Но… Я утверждаю, что не изменила Максимиллиану в тот вечер. Как бы я этого не хотела.
- А сейчас, - сказал Уильям после продолжительной паузы, -пошли-те в сад!
Что мы и сделали, к моему удовольствию. Опчть собрали простыни и спустились. Жить на первом этаже – вовсе не страшно!*

* - имеется в виду французский «первый этаж» как наш, русский, «второй»

После прогулки мы с ним разошлись каждый по своей комнате. Это было незабываемо! На прощание я сказала:
- Тюль знает о том, где и с кем вы сегодня были!
- Меня не волнует, Француаза… Если, конечно, это не страшно для вас!

***

Так… Мне сегодня ночью не дадут спать! Луиза впервые заявилась ко мне через… Смежную дверь! (И зачем Его Высочество вообще это сделал. Надо будет попросить полностью разъединить меня с сестрой, дабы не смущать ее тем, что я не одна. Впрочем, это и так слышно Хоть не видно, это уже лучше.) Да… Не знала, что она не спит – она примерная фрейлина. А, вот она дала мне ответ на тот вопрос.
- Потому что я слышу какие-то странные звуки, причем другой голос явно принадлежит финансисту! – рявкнула она.
- А если ты будешь кричать, то Рене и Луиза по сеседству тоже об этом узнают, -парировала я, ссылаясь на наших соседок. – Это еще хорошо, что наш этаж полностью женский…
- Да, и поскольку он полностью женский, странно видеть лорда Уолсингэма!


- Да, и поскольку он полностью женский, странно видеть лорда Уолсингэма!

- О, так еще и видеть! Негоже… негоже подсматривать. Хотя, ты же невеста.
Клянусь, меня это начинало забавлять.
- Я порой спрашиваю себя, что стало с моей сестрой, которая полностью превратилась в типичную фрейлину: пошлый и легкомысленный блеск, лицемерные ужимочки, кавалеры, платья с лифом поглубже, новые безделушечки, интрижки.
- А мне это нравится! Да, меня это полностью устраивает! Вот уж не знала, что принцесса Елена превратилась в монашку! Хотя, знаешь что? Лучше «эскадрон», где в открытую это предстает твоему взору, а не твоя кокетливая принцесска!
- Почему это моя сестра стала изменницей? – княжна сегодня явно была злой. Хорошо, хорошо, я слишком громко… Я хотела сказать, я себя выдала. Поэтому она проснулась.
- Мне порой бывает жаль твоего муженька! Тебе и его мало! Недостаточно! Что угодно светлейшей княжне, почтенной герцогине? Ах, да, попасть при двор, быстро заняв место благодаря своим незаурядным способностям «бабочку» и заменить ее? Попросить помощь у короля? Благо, его, скорее всего, тошнит от фальшивых румянцев и алых карминовых губишек! Там что думай своей прелестной головкой! А не истинная причина ли твоего визита – повидать лорда, твоего бывшего любовника? Бывший ведь всегда может стать нынешним. Что ты собираешься делать, миледи Уолсингэм? Через сколько вы его бросите? Мадам изменница!
На прощание она мне бросила:
- Подумай о том, что делать с герцогом, лордом и принцем. Может, и с другими, просто я уж и не знаю, сколько их там "купилось" на голубые тени. Боюсь, мне придется поговорить с братом – жаль, что ты успела и его очаровать своими белилами. Ты всегда была его любимицей.
Детская обида. Она ребенок. Но, к сожалению, девочка, впервые ставшая мне поперек дороги. Ревнует, что Ногарэ меня любит. С другой стороны, Жаклин никогда на меня не кричала – значит, со мной действительно что-то не так. Но мне нравится моя жизнь! И очень! Правда… Вот если мои родители об этом узнают…
Я не боюсь Ногарэ – не надо меня им пугать. Все, Суаз, спать.

Проснувшись после маленькой взбучки, я наконец поняла несколько важных вещей, которые раньше мне даже не приходили в голову. Изложу их по пунктам. Возможно, это поможет мне выбрать свою Судьбу.
1. Я не желаю становиться принцессой, но иметь близкие отношения с Немуром – да.
2. Если быть женой, то только Максимиллиана. Или вдовой. «Дама в черном» - это даже лучше.
3. Что мне делать с Уильямом? Быть с ним, пока он не женится. Быть в дружеских отношениях. Конечно, если он захочет таковые. В чем я сомневаюсь.

И, исходя из всего этого, я прочеркну линию, и, как делает «мой любовник» напишу слово Итог.
Итог: плохая эта штука, моя судьба. Плачевный результат.
Теперь буду хранить этот лист вместе с моим дневником, чтобы всегда иметь рядом. Прочитала свои старые записи и сделала вывод, что раньше жить было интереснее. А сейчас… я гожусь только для роли фрейлины. Хотя… может, и это моя Судьба? Я всерьез. Допишу это под номером четыре. Я уверена, скоро это решится.

***

Максимиллиан меня не ценит, хоть и любит. Верно, это потому, что он все еще думает, что я слигком юна. Мой новый образ жизни светской дамы даже, по-видмому, не промелькнул в нашем с ним общении.

 Отправлено: 02.04.12 19:28. Заголовок: ГЛАВА XVI. Судьбу Св..

ГЛАВА XVI. Судьбу Свою я видеть не желаю

11-го июля

Я совсем забыла, что у Атенаис теперь есть «госпожа де Фоссе». Прогуливаясь по саду, мы встретили «Жервезу». Маркиза хотела было обнять Мадлен, но та, прошипя, что Атена ее выдаст, оттлокнула. Я, поклонившись «аристократке», поблагодарила за то, что она спасла нас, не выполнив поручение Его Высочества. Также, рассмеявшись, я поразилась, как Фортуна была милостилива ко мне – ведь фон Госс могла заглянуть сначала ко мне. Впрочем, и этих слов было достаточно было произносить вслух – здесь столько шпионов, таких, как Мадлен! Мы договорились собраться этим вечером у маркизы и как следует познакомиться.
Хочу описать Мадлен. Она очень красива, даже поражает своей красотой, у нее абсолютно прямой греческий нос, матово-белое фарфорово-кукольное лицо, всегда волнистые, черные, цвета вороньего крыла волосы. Есть физические недостатки: пальцы рук чуть искривлены и видны следы от ран. Она ужасно горда – это ее единственный недостаток. Со всеми другими людьми ведет себя всегда исполнительно. Обладает сильной душой, огромной силой воли.
Баронесса Госс пришла, мы выпили, я послушала их с Атенаис истории, очень скупо сказала о себе, не забыв восхвалить Атенаис, упомянула собрание партий. Монфирон спросила, глядя на свои персиковые обои:
- Ну, наконец, пришло время узнать у тебя, что сказал Его Высочество, который оказался столь бесчеловечным, что приказал убить нас, посланниц компроментирующего его письма при Бельгийский двор.
Мадлен была молчаливой, длинные речи ей были совершенно чужды. На ее лице часто была написала жестокость, речи были колки:
- Ничего, - под «ничего», наверное, подразумевалась трепка, но Мадлена никогда не жалуется - она сильная, - конечно, был недоволен. Сказал, еще такое одно поручение, и вылетишь вон. Либо убъет меня, я ведь так много знаю, а моего мужа посадит в тюрьму, как шамбориста и контрабандиста.
- Нет, Мадлен, это ужасно! – воскликнула маркиза, - он ведь любит тебя! Ты сама говорила! Все, я не могу это слушать, я завтра пойду просить за тебя у мадам!


- Нет, Мадлен, это ужасно! – воскликнула маркиза, - он ведь любит тебя! Ты сама говорила! Все, я не могу это слушать, я завтра пойду просить за тебя у мадам!

- Скоро состоится карточная игра, и тогда мы узнаем, как он меня любит. Атенаис! Нет, не надо! Ты понимаешь, что так он меня точно отравит?!
- Доверься мне. Мадам поговорит с ним, чтобы ее племянничек не баловался с едой фрейлин.
Далее Атенаис спросила, надолго ли Мадлен в Париже.
- Месяца два, и я уеду. Я мечтаю посетить Италию, Корсику.
- Как так?! – уже в какой раз удивилась Атенаис, даже обиделась, - ты меня бросаешь, не успев как следует объявиться?
- Помните дамы, что я всегда с вами. Пока я тут, я вас оберегаю. Меня зовут Волчицей за это, - усмехнулась Мадлен. – Но, Атенаис, - как можно осторожней продолжила говорить фон Госс, -я должна тебе сказать (пожалуйста, не обижайся – хотя, кого я обманываю, хорошо, не цепляйся мне в кожу ногтями), что дружба… Наша детская дружба была давно, мы совершенно разные люди… - я вспомнила еще одну черту Мадлен, это – говорить только правду.
- То есть, ты мной просто пренебрегаешь… - заметила Атенаис. Пришел ее черед ухмыляться.
- Нет, ты не подумай. У нас нет общего будущего, я ниже твоего круга. Француаза сказала, ты выйдешь замуж за ее брата… А я уеду…
- Пусть так. Но услугу завтра я тебе окажу.

***

12-го июля

Утром меня столкнула Атенаис, не дав поспать, велела быстро одеться и спуститься вниз, к приемной мадам Аделаиды. На часах было девять утра – ужас! Кое-как накинув платье (к черту приличия), я захватила флягу Его Высочества с бренди (а то я точно засну) и отправилась вниз. Никого, кроме всяких канцлеров-старичков не было. Они со мной раскланялись и пошли дальше, дав мне возможность спрятать флягу. По дороге, пока чуть не упала, я вспомнила, что Атенаис ходатайствует за Мадлен. Да, но, какого черта меня тащить с собой?! Так, достаточно мне богохульствовать! Но… Маркиза сама прекрасно знает, что нельзя резко просыпаться, иначе потеряешь свежий цвет лица.
Я, как умалишенная, прохаживалась взад-вперед, потягивала бокальчик винца с утреца, который я взяла тайком на кухне прямо рядом с мадам Аделаидой! Стражники недоуменно смотрели на меня. Видок, у меня, наверное, такой, будто я провела ночь на сене. Уже какой-то слуга в цветах какого-то господина успел попристовать ко мне, по моему виду приняв меня за даму попроще. Фамильярно обняв меня за талию, шепнул мне на ухо:
- Что делает здесь такая волшебница? Отведешь меня в темный уголок?
Я, отстранившись, случайно пролила вино ему на обувь, немало обрадованная этим.
- Сходите на двор и лучше постирайте! – засмеялась я.
- Задорная девица… - прошептал наглец, разозлясь за кроваво-красное пятно, - кто ты?
- Сударь, если вы не отойдете, я вас охлестаю, а затем отправлю прямиком в кабинет мадам и расскажу мадам про подобное обращение с княжнами, - прошептала я, чтобы мадам не услышала возни.


- Сударь, если вы не отойдете, я вас охлестаю, а затем отправлю прямиком в кабинет мадам и расскажу мадам про подобное обращение с княжнами, - прошептала я, чтобы мадам не услышала возни.

- Княжна? – брови мгновенно взлетели наверх, - княжон совсем нит. Как же я попался! – и убежал.
Я с облегчением выдохнула, оставшись одна. Впрочем, ненадолго. Вскоре выскочила Атенаис и увела меня за руку.
- Отныне Мадлен фрейлина мадам! – закричала она, и мы последовали обратно, в ее комнату.


- Отныне Мадлен фрейлина мадам! – закричала она, и мы последовали обратно, в ее комнату.

– Значит, пришла я на утреннюю аудиенцию, говорю: «Мадам, я прошу у вас одной милости».
«Говорите, дочь моя, вряд ли есть то, в чем я бы отказала вам» - и расположенно кивает.


«Говорите, дочь моя, вряд ли есть то, в чем я бы отказала вам» - и расположенно кивает.

«Знаю, я очень дерзка… Я хотела бы просить принять в ваш штат Жервезу де Фоссе. Она – моя давняя подруга, которая недавно спасла мою жизнь и теперь расправа угрожает уже ей. И, помочь ей я могу только этим». И рассказала ей о Жервезе-Мадлен, о принце, о смелости и храбрости, вообщем, обо всем.
- Да… - заметила мадам, хмуро оглядываясь, - я довольно наслышана о верности и преданности баронессы, вот только, Атенаис, вы хорошо понимаете, меня волнует то, что ее супруг – шамборист. Вы знаете, это мои враги. Но если только ради вас, я согласна принять ее в мой штат.
Я поклонилась, безмерно благодарная за эту большую услугу, которую она мне оказала. Это великая честь.

Сегодня мы, Атенаис, я, Элен, Тенсейра и Мадлен, много раз выслушав на площадях крики о том, что приехал предсказатель судеб из Италии, маэстро Строцци. Как же нам не сходить! Мы сели в носилки и отправились в путь по кварталам. Говорят, маэстро самый видящий твою душу человек в Италии, прославленный мастер. Говорят, ему достаточно одного взгляда, чтобы знать наперед всю твою судьбу, он видит тебя насквозь, как Атенаис. Прошло расстояние, и носилки остановилась возле шатра, разбитого на площади. Мы вошли в шатер, и вскоре встретили седоволосого пожилого мужчину. Казалось, это обычный господин, но его прожигающие выпученные создавали недоумение. Повсюду горели свечи, пахло травами. Поскольку синьор был итальянцем, то он услужливо подскочил, видимо, прикидывая, какая сумма сегодня будет записана в книгу приходов, и подал кресла.
- Итак, дамы,- много жестикулирований, и, наконец, Строцци сложил руки, - чем я могу служить?
- Мы бы хотели узнать с помощью вашего дара о своей судьбе, - неровным голосом сказала Атенаис, которой вся эта затея не очень нравилась.
- А… - протянул месье Строцци, понимающе кивая. – Хотите узнать? Кто первая?
А первой оказалась Атенаис, решившая доказать нам, что все это полная чушь и а это верить не надо. А к тому же пройти свою очередь и отдыхать спокойно. Я-то и так знаю, что все у нее будет счастливо. Взяв руку маркизы и посмотрев на ее лицо (мэтра, точнее выразиться, волновала ее кожа, верный знак здоровья), сказал:
- Сударыня, я вижу особу – любимицу Фортуны, которой уготовлена долгая жизнь, цветение и счастье.
Все облегченно выдохнули. Я надеюсь, мэтр не старается нас утешить враньем? Ой, что я написала, этого не может быть! Далее было то еще… Мадлен, по словам Строцци, ожидает очень нелегкая жизнь, но не лишенная семейной удовлетворенности, мэтр сказал ей быть очень осторожной… Иначе роковая случайность или нелепая ошибка… И все… Радость Тенсейры пойдет на спад, мэтр посоветовал ей как можно чаще не допускать размолвок… Элен ждет хорошая жизнь и приключения… Что же касается меня… В последний момент я решила, что не хочу знать свою Судьбу. Я хочу интересную жизнь и неожиданные повороты. Да, я откажусь от помощи этого знаменитого человека. И постараюсь не жалеть об этом. На прощание мэтр вручил мне флакон в темно-синем стекле и сказал, что чувствует, что мы еще встретимся. Вот сейчас мне стало по-настоящему страшно.

 Отправлено: 02.04.12 19:40. Заголовок: ГЛАВА XVII. Свою Суд..

ГЛАВА XVII. Свою Судьбу мы сами все решаем

13-го июля

Меня вызвала к себе мадам Аделаида – но, как оказалось, мы с ней были не одни – там, в кабинете, уже сидел один человек.
- Заходите, мадам де Берг, не бойтесь, - кивнула герцогиня и показала своими пальцами с огромными перстнями на кресло. Она сегодня была вся в черном, как, впрочем, и этот мужчина; на столе лежала Библия. Было мало свечей, а даже те, которые и были, все равно казались ядовито-голубыми. Похоже, меня ожидает какое-то религиозное таинство.
- Это сеньор герцог Аррьяно де Ла Фуенте ди Гонзало, наставник принца де Немура. Советую вам с ним подружиться, - хитро подмигнула мадам.


- Это сеньор герцог Аррьяно де Ла Фуенте ди Гонзало, наставник принца де Немура. Советую вам с ним подружиться, - хитро подмигнула мадам.

Конечно, совет хорош! Ведь этот человек наверняка ее друг (не говоря уж о том, что «близкий человек» для Луи).
- Очень приятно, сеньора, - чопорно поклонился мне Аррьяно.


- Очень приятно, сеньора, - чопорно поклонился мне Аррьяно.

- Сеньор только что вернулся из Испании, и вы первая, кто его сегодня видит – не считая меня. И вот, собственно, зачем я вас позвала: доложите мне про принца, который все нас, с Его Светлостью, мучает. Сеньор де Ла Фуенте, дело в том, что княжна де Нёвшатель должна присматривать за моим «любимым» племянником.
Испанец сидел молча, перебирая четки.
- Да, мадам, - сказала я, - я стала сближаться с Его Высочеством на прогулке в саду.
- Княжна, - перебила меня Аделаида, - для начала скажите мне: почему принц, как лань, убежал от нас всех в свой замок, и это случилось тогда, когда вы ездили в Бельгию по моему поручению? - на этих словах испанец нервно заерзал. – Месье Филибер, надо же мне узнать, как поживает дочь моего брата! – обратилась к нему как бы в свое оправдание мадам, а затем ко мне. Я удивляюсь, что этот святоша имеет власть над герцогиней – и, знаете, мне тут же захотелось с ним «подружиться», как сказала мадам. – Значит, вы все-таки с ним встречались?
- Это верно, Ваша Светлость, принц предложил мне отдохнуть в его замке, поскольку уже темнело.


- Это верно, Ваша Светлость, принц предложил мне отдохнуть в его замке, поскольку уже темнело.

Испанец уставился на меня хищными глазами, иногда поглаживая черную бородку.
- Значит, хорошо вы отдохнули в его обществе… - протянула мадам. – Месье Филибер, видите, как ловка герцогиня?
Он кивнул – поразительно, он совсем обходится без слов! Интересно, он вообще умеет разговаривать?!
- Сеньор… - тихо произнес наставник, поправляя мадам. О, первое слово! Знаете, это уже наглость по отношению к моей госпоже! Или ему все позволено?
- Видите, как мне важно, чтоб вы, господин Аррьяно, и вы, госпожа де Берг, проводили время вместе, и, конечно же, докладывали все мне. Думаю, сеньор сделает выводы. Можете идти.
Тогда я смогла хорошо разглядеть его – среднего роста, худощав и сух, жилист, хоть и элегантен, телосложение нормальное, но очень широк в плечах, да и спина огромная, кривые ноги, с нездоровой бледной кожей – то ли это болезни, то ли сухость помещений, темные-темные волосы, хищный профиль, черные холодные, как океан, глаза, иногда зеленоватые, тяжелый подбородок. Он похож на ворона и вызывает ужас. На вид ему лет уж точно за тридцать.
Мы вышли, и тогда испанец подошел ко мне.
- Сеньора де Берг, я предлагаю пройтись по саду, - голос был тяжел, а глаза хищно глядели на меня.
- Конечно, господин де Ла Фуенте.
Он чопорно взял мою руку, и мы направились в сад.
- Вы любовница моего ученика? – бесцеремонно бросил он. Я знала, что мне нужно с ним иметь хорошие отношения, но, честно сказать, в тот момент хотелось совсем иного.
- Вовсе нет, просто мадам заменила графиню де Муар на меня, - как можно простодушней сказала я.


- Вовсе нет, просто мадам заменила графиню де Муар на меня, - как можно простодушней сказала я.

- И правильно, - с некой откровенностью буркнул сеньор,- она всем приходится на нервы. Я покинул двор три месяца назад, и уже тогда заметил, что она оказывает пагубное влияние на Его Высочество. Мадам сказала действовать нам сообща, а эта вещь частенько зависит от желания обоих сторон. Вы сами хотите этого?
- Сеньор, что за вопросы, - воскликнула я, - ну конечно!
- Да тут дело в том, что многие, в отличие от вас, бы этого не захотели – они меня сторонятся. Я иноземец, я сообщник мадам, я, скажем так, не во вкусе нынешнего времени.
- У каждого человека есть своя прелесть, и ваша заключается вовсе не в этом, - ответила я.
- Но вы не сможете сказать, в чем она состоит, ведь так?! – испытующе посмотрел на меня герцог.
- Смогу, - спокойно произнесла я, - когда познакомлюсь с вами поближе.
- Вы не умеете врать, - для меня испытание закончилось. – Называйте меня Филибер.
- Тогда меня… Француазой.
- Франциска… Вы же швейцарская княжна, ведь так?
Далее шел разговор о мне (Филибера интересовала моя жизнь, мой брак, а также, что Швейцария (как он выразился) – страна ереси, и поддерживаю ли я истинную веру), далее Филибер рассказал мне, что он служил королю Фердинанду VII, ездил в 1832 году как дипломат ко французскому двору, по потом, через год, когда Испанией стала править Изабелла II (точнее, правят другие, поскольку королева юна), решил принять любезное предложение мадам Аделаиды, которая оценила способности Аррьяно, служить при ней. Три месяца назад месье Филибер был в Испании по поручению мадам.
- Ох, как эти шевалье дю Тюль и фаворитка Аннет меня раздражают! Хотя должен признать, она очень величественна и просвещена… При дворе, конечно же, мне стало, надо бы было привыкнуть к тому… - он говорил бессвязно, - к разврату, который здесь царит. Но, знаете, эти всякие Дельфины у моей госпожи… Сеньора считает, что лучший способ быть в курсе всего – это выслушить об альковных подвигах своих фрейлин. Может, это нормально – французский двор ведь самый галантный… Поначалу я был сильно удивлен такой свободой нравов, мне даже понравилось развлекаться… Но потом все эти пустые дурочки надоели – удивляюсь, как другим господам они так долго нравятся? Франциска… Я же вижу, вы совсем другая….
Мы выходили на главную дорогу; какой-то дворянин хотел было подняться по лестнице, как месье Филибер закашлялся, и тот мужчина в малиновом плаще обернулся. Он радостно вскрикнул и побежал к нам. Выяснилось, это был Луи.
- А день-то добрый! Какая удача! Месье Филибер! – радостный принц обнял испанца. – И любимая! – это уже предназначалось мне.
И это он забыл о том, как я, заставив убрать его бутылки, тогда замахнулась на него? А он.. Тогда она лишь смеялся в ответ.
- Ваше Высочество, вы, вероятно, забыли… - твердо начала я.
- Герцогиня! – истинным королевским тоном прервал меня Луи Шарль, - вы и так знаете, что я без вас не могу не прожить и дня. Тем более что сейчас вы выполняете поручение госпожи. Мне бы не хотелось прерывать наш договор. Об ошибках прошлого я сейчас не говорю, поскольку мне бы не хотелось сталкиваться вашей высокой моралью и стойкостью. К тому же, с сегодняшнего дня у меня вновь есть наставник, который не позволит мне вытворять вот такие шуточки. Ведь так, месье?
- Разумеется, Ваше Высочество, - поддакнул Филибер, как бы спрашивая меня: что за бутылки? Впрочем, он через секунду вспомнил про излюбленное, как я поняла, развлечение принца.
Мы пошли вместе с господином ди Гонзало, и тот сказал:
- Понимаю, как вы чувствовали себя, когда узнали, что там понамешено. Давайте так: теперь, когда вы вовлечены в партию Немуров, Дельфина не сможет успокоиться, пока не уберет вас. Моей задачей будет мешать ей. Я предлагаю вам помощь.
- Благодарю вас, сеньор Аррьяно, конечно же, я принимаю. Однак, я считаю, что в кружок немурцев я не войду, ведь я всецело преданна королю.
- И как к вам относится фаворитка, то есть, бывшая метресса?
- Хорошо, я за это ручаюсь.
- Что очень странно для Аннет.
- Я поверю вам наслово. Шепните ей про меня что-нибудь приятное. А теперь.. Я стану вашим наставником.
Я поспешила к Атенаис, и рассказала ей про Аррьяно де Ла Фуенте ди Гонзало.
- Что, что? – воскликнула маркиза. – Что ты сказала? Он здесь? Прибыл тайно утром, и сразу же был приглашен в кабинет мадам? Ты знаешь, как тебе повезло, ведь Гонзало имеет неограниченное влияние на госпожу! Говорят, они любовники….
- Расскажи мне про него, - я знала, что Атенаис знает все и про всех, да еще и видит людей наскозь, так что ее описание будет целиком правдивым.
- Значит, слушай. Зовут его Эммануэль Филибер. Филибером его кроме госпожи и принца звать никто не имеет права. Что, правда просил тебя так к нему обращаться?! Неужели? Истинный католик, слуга искоренения ереси, воспитанный в строгих испанских традициях, хоть и считает, что еретиков можно образумить, а королей-еретиком необходимо убирать, дабы они не вели подданых на путь неверный. Очень строгий, как в вере, так и вопросах чести. Не терпит критики, но умеет слышать других. Он очень недоверчив и подозрителен. Хладнокровный политик и хитрый интриган. Нет, нет, то, что говорил он откровенно, это просто игра!

***

Ко мне пришел слуга и принес записку, обвязанную черной лентой. Я испугалась, ведь черный – цвет траура (мало ли, это из Нёвшателя), я спросила, от кого это. Слуга буркнул, что черный при дворе – исконно цвет только одного господина. Ни сказав ни слова, кроме этого, слуга ушел. Тогда я развернула и с удовольствием выдохнула, вспомнив, что это цвет Аррьяно. Это была поистине короткая записка.
«Я вновь был у мадам и понял ее настоящую идею. Она хочет окончательно сменить Муар на Вас. Вспомните историю мадам де Шатобриан и Анны де Писслё. Я заявляю вам, что, если мы объединимся (мы, втроем – мадам, вы и я), то принц будет обезоружен. Так же решила и герцогиня. Подумайте над моими словами. Вы станете второй Анной».

 Отправлено: 04.04.12 19:13. Заголовок: ГЛАВА XVIII. Коль жр..

ГЛАВА XVIII. Коль жребий брошен, что будет завтра?

14-го июля

Я пришла к Максимиллиану, когда слуга доложил, что мой супруг хочет меня видеть.
- Да, ты меня звал? – спросила я, ласково глядя на мужа.
- Да, иди сюда, садись, - он подвёл меня к дивану, - мне нужно с тобой серьёзно поговорить... Ты ведь собираешься на процессию в свите мадам Аделаиды, так? Скажи, а ты могла бы не ходить на неё?


- Да, иди сюда, садись, - он подвёл меня к дивану, - мне нужно с тобой серьёзно поговорить... Ты ведь собираешься на процессию в свите мадам Аделаиды, так? Скажи, а ты могла бы не ходить на неё?

Я, с натяжкой улыбаясь, присела на диван.
- Да, собираюсь, это будет просто потрясающе! - потом я удивилась. - Как? Я не могу!
Макс заметно расстроился, хотя понимал, что другого ответа он от меня не получит.
- А если бы я тебе сказал, что от этого зависит твоя жизнь, да и моя тоже, твоё решение не изменилось бы? Послушай, это не моя прихоть, это действительно очень опасно, вместо желаемого празднества ты в лучшем случае заработаешь кучу проблем а может и того хуже.... Вообщем, суди сама, но я бы не хотел, чтобы ты в нём участвовала...
С этими словами герцог достал письмо и протянул мне:
- Вот, смотри, что пишет граф де Шамбор.
Передо мной оказалась удивительная вещица: письмо заговорщика, главного врага мадам. Ох, если б я могла сейчас унести это для мадам… Мои руки радостно дрожали, глаза любопытно читали. Но нет! Берг верит в то, что я на его стороне, он доверял мне, показав письмо.
«Все отменяется. Не приезжайте завтра». Вот такие строки.
- Ха, - с сарказмом рассмеялась я, - что это? Ты все еще связан с шамбористами? Так может, опасно туда идти именно вам, а не подданным короля? Ты можешь объяснить, что задумал этот Узурпатор?


- Ха, - с сарказмом рассмеялась я, - что это? Ты все еще связан с шамбористами? Так может, опасно туда идти именно вам, а не подданным короля? Ты можешь объяснить, что задумал этот Узурпатор?

- Ну, во-первых, я не нахожу здесь абсолютно ничего смешного. С шамбористами я связан, как и ты с королевским двором, иначе я бы просто оказался предателем, не понимаю, что тут непонятного. И зачем ты спрашиваешь, что задумал граф? Ты же прочла записку, и так понятно, что затевалось какое-то мероприятие, но дело-то сейчас не в этом! Мы что, будем заново обсуждать интриги? По-моему, куда своевременней сейчас подумать о собственной безопасности. Что касается меня, то я собираюсь последовать распоряжению графа. А ты в конечном итоге опять пострадаешь из-за своего упрямства.
Максимиллиан неторопливо прошёлся по комнате, обдумывая свои мысли.
- Меня интересует только один вопрос: ты пойдёшь на эту процессию или нет? Взвесь всё хорошенько. Чья бы ни была вина во всей устраиваемой кампании, это дело не меняет. Я не думал, что ты так преданна мадам Аделаиде, что готова поставить свою жизнь под угрозу.
Я, как обычно, издевалась.
- Ты обещал уйти из шамбористов, а что я вижу? Не можешь их подвести? Неет, тут дело не в этом. Не строй из себя рыцаря. Хочешь, я тебе даже скажу, в чем дело? – с издевкой я прошлась по комнате. – Тут дело в том, что они убьют тебя, ежели ты их бросишь. Вот так. Не надо давать обещания, которые по своей сути глупы. Или неужели ты считаешь, что меня можно обмануть?
Я что-то не помню случаев, когда я страдала от своей упрямости, - поучительно сказала я. - На процессию я пойду точно, это не может обсуждаться. Но, надо взять слуг с лошадьми, дабы в любой момент мы могли бы скрыться. Я очень ценю твою заботу, Макс.
- Не спорь, - улыбнулся герцог, - мне лучше знать, упрямая у меня жена или нет. Хм... я тоже ценю свою заботу, потому что она может мне стоить твоей жизни. Если так уж непременно тебе надо пойти, то я тоже пойду, ладно, возьмём лошадей на всякий случай.
Вот опять. И почему я все еще живу с самовлюбленным человеком?

***

После беседы с Максимиллианом (а это было вечером), я возвращалась в Пале-Рояль в своем экипаже. Мне хотелось рассказать об этом Атенаис, ведь еще неизвестно, что нам грозит на процессии. А вдруг что-то страшное? Граф Парижский велел шамбористам не приходить завтра. Что же такое может быть известно им, но не нам? Прямо у ворот дворца я заметила какого-то ужасного человека: его руки были в крови, на голове – капюшон, лица не видно. Моему взору было доступно лишь приличное брюшко. И тут он бросается к носилкам, радостно вскрикнув, и говорит:
- Мадам де Берг! Боже, какое счастье, что я вас встретил! Прошу вас мне помочь… - потом он, сбившись, смущенно продолжает, - а! Я вовсе забыл, ведь в таком ужасном виде, за который я извиняюсь, меня никто не узнает! – к тому времени я по голосу догадывалась, кто это, - это шевалье дю Тюль!
- Шевалье… Что с вами? – удивилась я. – Где вы были? Не жертвой грабежа вы, случаем, стали?


- Шевалье… Что с вами? – удивилась я. – Где вы были? Не жертвой грабежа вы, случаем, стали?

- Герцогиня… позволите мне устроиться в вашем экипаже и откровенно с вами поговорить, пока карета доедет до входа?
Позволив Жанно забраться, я напомнила ему о том, что ему необходимо взамен рассказать мне, что с ним случилось.
- Мадам… к сожалению, это государственная тайна… Нет-нет, я вас не смею обманывать (о, как же я сейчас ужасен в ваших глазах вдвойне!), - он откинул капюшон, - Скоро я все вам расскажу. Могу лишь сказать вам, что я установил службу за одним врагом Его Величества… И вот, вижу, гонец приближается к дому этого человека. Решив перехватить письмо, я хсватил гонца и приставил ему к горлу нож. И у него совершенно такое же оружие имелось, и вот, началась драка за его письмо. Схваченный, он смог резать только мои руки, и, терпя боль, и все-таки смог вырвать послание, правда, запачкав его кровью. Гонец бежал. Зато я возвратился с добычей. Ничего, - он опустил мою руку, показывающую на рану, - Кровь, это ерунда!
Я была восхищена шевалье, если ему можно было верить. Оказывается, в таком толстячке такая сила!
- Вы желаете пойти к мадам Аннет, а она – к королю? И сначала нужно промыть рану ведь?
Де Тюль усмехнулся.
- Дело в том, что мне хотелось бы навестить мадам Аделаиду, - он засмеялся, увидев мои выпученные от изумления глаза, - Ведь только она, располагая своими шпионами, может мне помочь.
Теперь настала моя очередь хохотать.
- Шевалье…. Разве вы не забыли, что вы с ней враги?
- Сударыня, кому, как не мне, известно об этом? Я думаю так, что сейчас не время грызни между министром и сестры короля, нам надо объединиться, пока нас не слопали. Согласны?
Я кивнула.
- Но она меня и слушать не будет, если вы не заверите ее, что это важно.
- Шевалье, и меня обвинят в помощи вашему кружку? – иронично сказала я.
- Я думаю, ей уже будет не до этого, после того, что я ей скажу. В лучшем случае мы даже примиримся. Умоляю, все это я делаю для благополучия мадам и всех нас!
Я все-таки решила помочь Тюлю, хотя все это было так подозрительно и странно… Но после просьбы об аудиенции, я присела, ожидая Жанно, чтобы понять, неужели все-таки герцогиня радушно его приняла?
Спустя некоторое время Жанно вышел. К моему удивлению, это так и оказалось. Сияя и улыбаясь, он сказал мне, ведя подальше от кабинета, поскольку оттуда по мановению волшебной палочки выскочила мадам Аделаида, крича: «Где мои агенты??!»:
- Герцогиня, вы оказали мне громадную услугу, я навек ваш слуга! Рассказать то, что произошло, я смогу только завтра. Да, завтра вы все узнаете! Скажите, что вы хотите взамен?
На моем лицо появилась широкая лукавая улыбка. Я сказала то, о чем я уже успела забыть, что месяц назад, до всей этой карусели, составляло мои честолюбивые мечты:
- Сблизьте меня с герцогиней де Форнье.
Жанно также улыбнулся:
- Идет, мадам! Скоро вы получите от меня записку!
И убежал, поклонившись.

***

Вечером того же дня, рассказав все Атенаис, которая, насторожившись, решила тоже взять лошадей, я побежала к брату и сестре с той же просьбой, что готовится что-то странное, а потом получила записку с черной лентой, которая также сеяла хаос.
«Мадам… Последние два часа герцогиня носится, как сумасшедшая, да простит мне Господь!, привлекая всех своих шпионов, словно готовит их на военную демонстрацию. Мне она ничего не говорит, лишь: «Герцог, я советую вам как следует завтра вооружиться. Да хоть кольчугу наденьте! Что, чем помочь? Ничем, Филибер, мне не-ко-гда! Вы не сможете, а вот наша стража… Приведите начальника моей охраны! Вечером я пойду к брату!» Мадам, я в растерянности, я боюсь завтрашней процессии, вдруг это государственный переворот! Я боюсь сегодняшней ночи, поэтому почту за честь, если вы на ночь расставите моих стражников. Их трое. Большим я, к сожалению, не располагаю. Речь сейчас идет не о кокетстве, а о вашей же безопасности! Поэтому коли вы откажете, я сам приду сюда!»
Мгновенно явились мрачные люди в черном, гордые и молчаливые швейцарцы. К моему лицу прилила кровь, ведь это мои соотечественники! Я-то их разговорю, ведь они знают только немецкий!
- Судари, скажите же мне, - обратилась я по-германски, как только они встали у моих дверей, - да что же такое готовится-то?!
Они удивленно уставились на меня.
- Фройлен, - сказал один из них, все еще недоверчиво косясь, - мы надеемся, что никто ночью во дворец не проникнет. Вы можете спать спокойно, - и, ограничась этой короткой фразой, он замолчал, и, как статуя, встал.
- Я понимаю, вы недоверчивы к французам, испанцу-иноверцу вам приходится служить из-за кругленькой суммы, - ломая руки, произнесла я, - но объяснитесь вы хоть раз в жизни настоящей швейцарке!
- Швейцарке? – удивились они. – Фройлен, вы – дочь вольной страны?
- Имя «герцогиня де Берг» ничего не говорит, но что вы заговорите, услышав, что я – княжна де Нёвшатель?
Они мгновенно склонились в поклоне. В тот самый миг я завидела бежащего по коридору принца Немура в окружении своих людей.
- А, княжна! – закричал он, - приручаете стражу? Уверен, вы истинный дрессировщик! – приблизившись, он добавил, косясь на теперь мою охрану, - кто это, швейцарцы? О, они заговорили! – развеселился он.


- А, княжна! – закричал он, - приручаете стражу? Уверен, вы истинный дрессировщик! – приблизившись, он добавил, косясь на теперь мою охрану, - кто это, швейцарцы? О, они заговорили! – развеселился он.

– О, да они в цветах Аррьяно! – улыбку сменила легкая ревность, - к какому событию такие подарки, княжна, мне уже страшно! Что вас связывает с моим наставником? Он уже очарован вами? Впрочем, я добавлю вам еще… - и, по щелчку пальца с увесистым перстнем швейцарцев потеснили еще четыре стражника Немура. – Княжна, три плюс четыре – это уже семь! Прилично! Вам позавидует любая дама!
Я горячо поблагодарила принца. Мы вошли в мои покои, и там Луи, позволив себе обнять меня, прошептал:
- Только… Тс! Никто не должен знать о том, что происходит, что кто-то удваивает свою охрану… Иначе нам всем грозит переполох! Моя тетушка велела моему отцу отдать приказ на вооружение всех нас. Я не знаю, что будет, Француаза, - он погладил мою руку, - завтра посмотрим. Как я не пытался совать свой нос, тетка отказывается говорить. Правда, мой старший брат уж наверняка в курсе! – с обидой нелюбимого сына пожаловался герцог Орлеанский. – Поэтому я захотел позаботиться о вас, искупая свою вину за прежнее… Никому не говорите о ваших стражах! Больше я никому своих людей не раздавал! Что…. Что вы на меня так смотрите?
- И даже госпоже де Муар? – спросила я, по-дьявольски улыбаясь и произнося все чистейшим голоском.


- И даже госпоже де Муар? – спросила я, по-дьявольски улыбаясь и произнося все чистейшим голоском.

- Княжна… Вижу, вы долго не будете меня прощать… – Луи поднял голову вверх, рассматривая потолок. В ответ я поклонилась.
Оставшееся время ото сна ко мне прибегала Атенаис с просьбой одолжить ей мою гвардию, а Луиза велела мне, как хорошей сестре, расставить «стражу на один день» между нашими покоями. Но мне было совершенно не до этого… Мне нужно было поговорить с одним человеком…

Я шла по коридору по этажу, где жили наши придворные… Я шла к Herr Альбрехт фон Шелленберг.
- Hausherr фон Вессель, вы позволите? – спросила я по-немецки, скромно выглядывая. Месье франт тут же ответил:
- О, моя дорогая furst von Нойенбург! Конечно! – меня тут же усадили в кресло и предложили глинтвейн.


- О, моя дорогая furst von Нойенбург! Конечно! – меня тут же усадили в кресло и предложили глинтвейн.

Пока, дамы, вы не знаете, как выглядит наш знаменитый весельчак и любимчик дам.
Прежде всего, что мне известно - Альбрехт родился в княжестве Шелленберг. В детстве он прекрасно знал всех детей князей из соседних земель, в особенности Франца фон Виттельсбаха. В возрасте 19 лет вместе со своим другом он поступил в военное училище, в котором тааже были Уильям и Максимиллиан. Именно оттуда он знаком со мной, моя подруга вышла за Франца замуж, знает, конечно же, Уильяма с Макмиллианом. Потом он отлично устроился в свите принца Луи де Немура. Недавно, на балу, он познакомился с Анриэттой Магнитье, и, по слухам, влюбился в нее по уши. Вот, что мне было нужно. Он ослепительный «северный» кареглазый блондин. Очень красивый, ежедневно окружен дамами. Он пустой человек, весельчак, привыкший к придворной жизни, общается со всеми дамами без разницы; любит быть в центре внимания и привык ко вниманию.
Мы поговорили про пансионат, про наших друзей, про прошлое. Швейцарию и Германию. Про наши обычаи. Альбрехт горячо сказал, что, к сожалению, герцог де Берг очень сухой человек. Обсудили и принца. В общем, я выждала время, и потом, как бы своим чередом, добавила:
- Альбрехт… Простите меня за подобную дерзость, вы знаете, слухи часто разлетаются… Я надеюсь, что могу быть вам другом и предостеречь вас, даже если вам и неприятно об этом говорить?
Альбрехт кивнул и заверил, что обижаться на меня, свою почти что землячку, не будет.
- Вы правда связаны с любовницей графа де Шамбора?
- С Анриэттой? Ну, вы же знаете мой порок, женщины.
- Я была знакома с этой дамой. Я понимаю, это ваша любимая женщина… Она притворяется с вами. Задумайтесь, вы же знаете, она общается с вами, чтобы потом доложить об этом Шамбору… К сожалению, она использует вас. Поскольку я служу мадам, которая – враг Магнитье, да и герцогиня де Форнье… Мой Максимиллиан тоже шамборист. Она, конечно же, кокетничает и с ним. Ну да ладно, меня это не волнует. Князь! Мне жаль вас, не будьте мишенью Анриэтты, способом узнавать тайны герцога де Немура! Она же наверняка спрашивала вас про принца! Было уставновлено, что она на балу в сажу разговаривала с ним! Всем этими уловки, которые она использует, мы учимся у мадам!
Я знаю, моя речь была похожа, будто меня подослала мадам, но Альбрехт недалекий человек… Надеюсь, он не догадается, хотя это и не так.
- Княжна… Вы правильно сделали, что предостерегаете меня. Правда, я думал о том, что она использует меня, но мне казалось, что герцогиня сможет меня полюбить.. Наверное, вы действительно правы… - задумчиво проговорил он. – Я посмотрю, что мне дальше делать…
На том мы расстались.

 Отправлено: 07.05.12 16:53. Заголовок: Глава XIX. Благочест..

ГЛАВА XIX. Благочестивая процессия

15-го июля

Утром я проснулась от какого-то шума. Я первым делом взглянула в окно, но неясно, насколько было светло или же темно. Тут я сразу же вспомнила то, что было вчера: например, то, что в проходе стоят швейцарцы принца и Гонзало. Значит, я жива? А зачем тогда это все…
Шум опять повторился – и явно слышалась какая-то возня. Мне пришлось, преодолев свой гнев насчет того, что не смогу поспать до этой ужасной процессии, накинуть турецкий халат и пойти разобраться. Там оказался Уильям, который безрезультатно пытался проникнуть - конечно же, мои бравые швейцарцы никого не пускали.
- Черт возьми, Француаза! В день шествия я готов ругаться, как некающийся грешник. Что здесь делают люди принца и испанского приспешника?
Потянув его за руку, я мгновенно утащила его к себе в комнату – не при людях устраивать такие разборки!
- Итак, скажите мне, госпожа княжна, почему я вчера шел к королю, и меня не пустили, к мадам Аннет – и даже у нее была охрана! – А сегодня я хочу спросить у вас, вдруг вы что-то знаете, и оказывается, и вы в сговоре! Скажите мне, что случилось?! – Уильям неумолимо стал трясти меня. – Так, что Немур оказывает вам услуги, это ясно – ведь он мой главный соперник, но Аррьяно!
- Достопочтенный сеньор де Ла Фуенте ни при чем, он просто позаботился обо мне, но не думайте, что нас с ним связывают какие-то отношения…
- Так почему у всех высочайших особ стоит своя охрана, а у нас, - министров, обычныц фрейлин, даже у вашего брата - кавалера, их нет? Как вы попали в круг «высших»? – явно с иронией говорил Уолси. – Как я был слеп, что не видел, что вы общаетесь не только с бедным Уильямом, княжной Жаклин и графом Ногарэ! Значит, вы давно уже строите за моей спиной какие-то планы?! Я-то думал, что вы будете моим учеником, а вот я смотрю. Вы давно уже освоили искусство придворной жизни…. Смотрите, скоро станете фавориткой! Вам только любовника не хватает….
- Прежде всего, у меня есть ревнивый муж, - парировала я. – Итак, что вы хотите узнать?
- А куда девались «ты, дорогой Уильям»? Разве я вам больше не друг?! Я хочу узнать, что происходит во дворце.
- Конечно, вы мне друг, причем еще больше, чем даже раньше, - уже намного мягче ответила я. – Но дело в том, что даже я не знаю, что готовилось, - я усмехнулась, - (ибо я склонна думать, что все уже закончилось, и хорошо, раз все мы живы). Знаю только, что что-то готовилось, возможно, Против королевском семьи, и это что-то сегодня ночью не случилось. Но я обязательно узнаю, что было.
Потом мы обсудили с Уильмом, который знал первоначальные планы короля, что процессия должна была быть исключительно религиозной – весь двор должен был нарядиться в кающихся грешников, но потом все это отменили, поскольку учли кальвинизм принцессы Елены – все-таки процессия, как всегда, стала политической – она не ограничилась лишь просьбой Богу о преподании здоровья больной принцессе Марии Орлеанской.
Оказывается, двор должен был блистать, должен показать буржуа, что король отнюдь не скупой – поэтому мы должны выглядеть красиво, - например, дамы в белых платьях со свечами в руках. Ох, не люблю я этот белый цвет, но пришлось надеть это платье.
И хотя все фрейлины мадам должны были следовать за каретой, все равно все разделились на группы, тем временем как толпа горожан нас всех без стеснения оглядывала, и, более того, без стеснения обсуждала.
Впереди ехала королевская карета – Луи-Филипп и его супруга, Мария-Амалия, Аделаида Орлеанская в отдельном открытой экипаже, затем карета Фердинанда-Филиппа и его жены, Елены Мекленбург-Швериной, рядом с королем – принц Луи и Франсуа. Далее, принцесса Мари, вторая дочь Луи-Филиппа, Клементина, и тринадцатилетний мальчик Антуан.
Вскоре Луи уличил момент и подъехал ко мне – кажется, мадам Аделаида на секунду развернулась назад.
- Добрый день, княжна, - мягким, вкрадчивым тоном проговорил он, незаметно приказывая остальным фрейлинам унять лошадей и отъехать от нас на некоторое расстояние.


- Добрый день, княжна, - мягким, вкрадчивым тоном проговорил он, незаметно приказывая остальным фрейлинам унять лошадей и отъехать от нас на некоторое расстояние.

Я прервала принца:
- Ваше Высочество, вы нарушаете колонну! - вскрикнула я. В ответ Луи, подъезжая еще ближе, всего лишь рассмеялся.
- Это ерунда, надеюсь, дорогая тетушка помилует меня. Я и не такие шалости совершал… Итак, как вы, дорогая? Как спали?
- Спасибо, Ваше Высочество, - благодаря вам, прекрасно.


- Спасибо, Ваше Высочество, - благодаря вам, прекрасно.

Я волновалась, потому что вспомнила, что Максимиллиан будет возле собора с лошадьми, рядом. Мы почти прибыли. Луи мне как-то странно улыбнулся, пулей выскочил из седла и подал мне руку. Мы расстались.
Я встала возле мадам и та, подозвав меня, прошептала, иронично ухмыляясь:
- Поздравляю вас, герцогиня, принц уже трижды совершает подвиги: на охоте, затем ускользнув от нас, и вот сейчас. Что же заставило его нарушить череду моих фрейлин ради ваших глаз?
- Мадам, - ответила я, - боюсь, вы мне не поверите: принц сказал мне доброе утро, и поинтересовался, как я спала вчера.
Мадам косяще прищурилась, как бы подозревая меня в сговоре с Луи. Затем, исследовав мои глаза, она произнесла:
- Думаете, княжна, я не заметила, как Луи заботится о вас, отправив к вам людей? Да и Гонзало молодец, вижу, не пренебрег моим советом. Герцогиня. Продолжайте и дальше, закрывайте глаза на шуточки Луи на охоте, только помните: вторая Дельфина мне не нужна! – зашипела мадам.


- Думаете, княжна, я не заметила, как Луи заботится о вас, отправив к вам людей? Да и Гонзало молодец, вижу, не пренебрег моим советом. Герцогиня. Продолжайте и дальше, закрывайте глаза на шуточки Луи на охоте, только помните: вторая Дельфина мне не нужна! – зашипела мадам.

Я прекрасно понимала, о чем говорила мадам: увлекаясь постепенным могуществом, не стоит обманывать ее и водить за нос, как это делала Дельфина, сблизившись с немурцами. Нужно так же преданно служить Аделаиде, этой самой хитрой женщине королевства. Как я же глупая эта графиня Дельфи!
Отойдя от мадам, я раскрыла молитвенник, и тут оглянулась назад – молитвы ассоциировались у меня с Филибером… Он тоже стоят, весь торжественный, как и мадам, в черном… Надо бы и мне также одеть этот цвет, чтобы польстить сестре короля. Эммануэль Филибер меня заметил и по-быстрому кивнул, а потом уткнулся в пол и стал читать молитвы по-латыне, которой, как и все испанцы, мастерски владел.


Эммануэль Филибер меня заметил и по-быстрому кивнул, а потом уткнулся в пол и стал читать молитвы по-латыне, которой, как и все испанцы, мастерски владел.

Я обернулась обратно и стала делать то же самое, но что-то ни слова не могла из себя выдавить. Сделав одухотворенный фанатичный взор, я стала всех оглядывать. Много стражи, очень много – правильно, ведь в соборе собралось множество наследников престола! Сама королевская семья впереди, все остальные слуги (и фрейлины, конечно же, в их числе) в конце. Атенаис рядом, Дельфина с Аделью косятся на меня. Принцесса Елена фыркает, ей, как кальвинистке, не по душе месса – а вот я получаю от этого удовольствие!
Луи часто оборачивался и смотрел на меня и даже подмигивал, что, конечно, видела мадам. Служба длилась часа два, мы уже валились с ног, под конец я подошла к святому источнику, туда быстрым шагом направился и Луи, который помог мне окропить в святой воде некоторые украшения. Это была высокая честь, принимать от принца такую услугу, и поэтому все покосились на меня, в особенности, наверняка Дельфина. После я отправились на выход, как внезапно произошла давка. Я смотрю вперед и вижу герцогиню Магнитье (!) что-то орущей. Короля окружили ее люди. Общий шок – это ведь государственный переворот! Мы стоим все в ужасе. К сожалению, ничего не слышно. Все подстроено так, что толпу горожан увели. Мысль облетела всех внезапно. Нужно срочно уходить: придворным-то некуда, ведь лошадей еще не подали, но где-то здесь, поблизости, рядом, меня ждет герцог де Берг.
Я потянула еле стоящую от ужаса Атенаис – брата и сестру я найти не могла, они ведь служат не мадам.
- Атенаис, быстрей. Пока нас всех не захватили… У меня есть лошадь… - к сожалению, исполнить то, что хотела, я не могла – я по-прежнему не видела Макса, хотя искала его везде.
Мы все снова замерли. Анриэтта грозила свергнуть короля и посадить на престол Генриха де Шамбора. Увлекшись приказом арестовать всю королевскую семью и их окружение (тем временем я была готова мчаться в Нёвшатель), она и не заметила, как Луи-Филипп незаметно кивнул, и его люди, спрятанные в храме (подождите, переодетые в священнослужителей?!!), окружили герцогиню и увели ее в тюрьму. Все придворные вздохнули с облегчением:
- Да здравствует король!
- На эшафот Магнитье и ее супруга!
На прощание Луи-Филипп громко бросил Анриэтте:
- Да? А где же граф де Шамбор, почему он лично не явился «поздравить» меня и проводить меня в тюрьму?!
Теперь я все поняла… Вчера королевская семья узнала, что на их жизнь организовывается покушение. Шевалье Тюль лично отобрал письмо, предназначавшееся Анриэтте. Как жаль, что я ничего не знаю… Луи либо все знал, либо ему ничего не сказали, но видел усиление охраны, поэтому со мной стражей он тоже поделился… Шамбор не явился потому, что узнал о провале, но Анриэтту хотел то ли подставить, то ли не успел предупредить… А может, Тюль лично отобрал по письмо с предупреждением… Максимиллиану письмо дошло, да, с сообщением: «Не приходите завтра». Боже! Он должен был арестовывать короля, быть одним из солдатов, быть пешкой, но сам не знал об этом и потому сообщил, чтоб я завтра не шла со двором? А где он сам?
Пока все возносили молитвы Господу Богу Нашему, сидя на лошадях, я незаметно на одной из улочек свернула, вместо того, чтобы возвращаться со всеми до дворец. Я подъезжала к нашему с мужем дому. Бросив лошадь, оставленную рядом на привязи, я забежала внутрь.
- Где герцог де Берг? – бросила я изумленному слуге, который никак не ожидал меня увидеть. Действительно, в доме я почти что не бываю. Слуга, справившись с удивлением, поклонился и ответил:
- Его Светлость взял слугу, двух лошадей. Сказал, что вернется скоро, через три часа, - слуга посмотрел на часы и задумчиво продолжил:
- Через десять минут истекает срок.
Я нервничала.
- Подожду, - буркнула я. Ровно через десять минут часы пробили три часа дня. Я сильно заволновалась. В итоге, просидев еще сорок минут, я поняла, что Максимиллиан не вернется… Уж очень много прошло времени, и не мог Макс пропасть на такой долгий срок.
- Господина нет…. – растерянно проговорил слуга.
- Я поеду его искать, - ответила я и села в экипаж. Лошади отвезли меня в Лувр, и, не переодевшись, я вошла в покои Атенаис.
- Дорогая, как ты? – спросила я подругу.


- Дорогая, как ты? – спросила я подругу.

- Я до сих пор нахожусь в ужасе по поводу того, как сегодня нас всех чуть ли не арестовали. Как хорошо, что король заранее знал о готовящемся заговоре! Так вот почему Его Высочество отправил тебе стражу? Да и Аррьяно что-то знал!
Я коротко рассказала маркизе о том, как мужу пришла записка от графа де Шамбора, и затем о том, как Максимиллиан взял лошадей и направился ко мне.
- В этом нет ничего удивительного! – воскликнула как всегда сообразительная маркиза. – Вероятно, его захватила так же, как и всех остальных. А если учесть, что он шамборист, то он надолго задержится!
- Атенаис, - проговорила я отчаянно, - какие ужасы ты вещаешь! Надо поспешить! Но… К кому?
- Суаз… Дело нешуточное, твоего мужа могут осудить.


- Суаз… Дело нешуточное, твоего мужа могут осудить.

К мадам Аделаиде ты пойти не можешь – несмотря на все хорошие отношения, она ненавидит шамбористов, да и то, что твой супруг был тайным их сторонником, только ухудшит положение. Я ее знаю, она велит тебе узнавать через мужа все планы Шамбора. Я помочь тебе не могу, даже если я попрошу за тебя, ничего не будет – она откажет.
К Луи ты не можешь пойти просить – он хоть будет и рад оказать тебе услугу, но весьма альковным путем. Да и толку не будет – он наверняка ревнует тебя к любому мужчине, особенно он будет не прочь бросить твоего мужа в тюрьму, а может, и лишить его жизни, чтобы ты осталась вдовой. Лучше, чтоб он оставался в неведении.
Единственный человек, который может тебе помочь, это Аннет. Она часто готова пренебречь долгом ради новой пассии. Она поймет тебя и заступится перед королем, вот только от этого твои отношения с мадам начнут ухудшаться. Но… Как хорошо иметь в друзьях еще одного человека, кроме мадам! Однако, это плохо тем, что они с мадам – враги.
Последний способ, это просить у короля, но учти, тут не обойдется без того, что я уже сказала насчет Луи.
Все это время, пока Атенаис размышляла вслух, и бродила по комнате и изредка цедила сквозь зубы:
- Проклятый Берг! Он приносит столько проблем! Черт бы побрал его вместе с шамбористами, с которыми он связался!
В конце, мы решились на то, чтоб завтра Жанно сдержал обещание и устроил мне встречу с Аннет. А теперь – спать.

***

Спать не получилось – ко мне ворвались брат и сестра и известием:
- Сестра, сестра! Пришло письмо из Нёвшателя!
Передо мной письмо, где матушка сообщает, что рада за дочь, которой сделал предложение француз. Матушка хочет узнать, каков же по характеру этот человек, хоть и не сомневается, что ежели младшая дочь его выбрала, то он человек хороший. Немного плохо, что человек этот – не герцог, однако быть маркизом также почетно. К сожалению, несметными богатствами он не обладает, но выбором дочери мать не гневается, но также нужно, чтобы родители повидали его, а заодно и нас. Это означает, что мы должны в скором времени ехать в Нёвшатель. Я, конечно же, люблю родной край, но ехать сейчас мне не хочется.
Собственно, оставшись с Ногарэ наедине, я рассказала ему, что мой супруг оказался шамбористом. Про результат сообщать не стану, так как его просто нет.

***

Вечером пришло письмо:
«Дорогая герцогиня!
Простите за все это вранье, что делалось для того, чтобы «инфекция» в виде слухов не распространялась по зараженному двору, дабы удачно закончить начатое дело, которое может перевернуть все. Я готов выполнить то, что вы сказали. Завтра в четыре приходите к Форнье.
Я решил вам все объяснить именно в письме, ибо человек, который его принес – верный мне. Было бы некрасиво промолчать. Я по поручению Аннет вел весь день слежку за домом графа де Шамбора. Разные посыльные отправлялись в разные места, дабы предупредить сообщников не приходить завтра в церковь. Я позволил им всем благополучно достигнуть адресатам. Герцогиню очень волновала Магнитье – она ее ненавидит, и в этой единственной вещи, похоже, они схожи с Орлеанской. Итак, гонец Шамбора должен был следовать к Магнитье с посланием, после которого жена Бертрана Магнитье стала бы предупреждать свою личную группу. Это я помешал ей сделать, и безумная попалась в ловушку.

Жанно, шевалье дю Тюль»

Вот и ответ! Осталось лишь дожидаться завтрашнего дня, а это уж, поверьте, не так сложно.

 Отправлено: 23.05.12 21:21. Заголовок: ГЛАВА XX. Случайност..

ГЛАВА XX. Cговор

16-го июля

Тюль все-таки истинный дворянин – не каждый стал бы разжевывать дворцовые тайны в письме. Для визита к Аннет я выбрала одно из самых своих красивых платьев – сейчас, например, золотисто-алое. В назначенное время я направилась в покои герцогини де Форнье, неся в руках корзинку с подарками: там были духи, вышитые перчатки и благоухающее мыло. Я вошла, поприветствовать Аннет приняла дары, тут же открыла флакон духов и стала вдыхать их запах.
- Прелестно, мадам, - протянула она, - спасибо, у вас отменный вкус! Хочу выразить вам благодарность за то, что вы смогли устроить встречу Жанно с сестрой короля.


- Прелестно, мадам, - протянула она, - спасибо, у вас отменный вкус! Хочу выразить вам благодарность за то, что вы смогли устроить встречу Жанно с сестрой короля.

- Мадам, - ответила я, - я свою очередь хочу выразить вам свое восхищение тем, что вы смогли раскрыть заговор.
- О, да, благодарю! Шевалье молодец! Теперь мы сможем отдать шамбористов в руки правосудия! Знаете, кто меня особенно волнует? Эта Магнитье!
От фразы Аннет я вспомнила, что Максимиллиан находится среди них.
- Позволите поинтересоваться, герцогиня, что же сделала вам Анриэтта?
- О, герцогиня, это чисто женская ненависть, - рассмеялась Аннет, подвигая бонбоньерку. – Хотите?
- Благодарю, - ответила я, достав сладость. – И, знаете, дорогая, у меня тоже есть такое же чувство. И к этой же особе!
- Надо же? – Форнье удивленно подняла бровь. – Поделитесь? Ведь, что касается меня, то тут все ясно: она угрожает моему положению. А что же у вас?
- Она сует свой нос не в свои дела. Герцогиня, - я пододвинулась поближе к Аннет и взглянула в ее глаза. – Окажете ли мне одну услугу? – я начала рассказывать. – Мой супруг Максимиллиан связался с шамбористами, и сегодня, как следует полагать, его захватили. Помогите мне его вернуть, сделать, чтобы его не судили…
Аннет, графиня де Беш, внимательно слушала, потом хитро улыбнулась, как бы говоря: «Так вот зачем вы подарили мне духи!», в ее глазах заиграла алчность – мысль о том, сколько денег она сможет получить взамен, после чего она ответила:
- Ясно. Только, скажите мне, когда вы успели полюбить мужа, ведь вы утверждали мне совершенно другое? Пале-Рояль, во всяком случае, не интересовался вашим супругом, наверняка думая, что он старик (ведь он не старик, да?!) – испытующе посмотрела на меня фаворитка, - и потому его отослали подальше, в провинцию, предложив стать каким-нибудь сборщиком пошлин. Вы правильно сделали, что отправились ко мне, а не к мадам, ведь та, я думаю, неизвестно, как поступит. Она может казнить его, а вас сделать вдовой, и отправить вас в ссылку. Но это маловероятно. Скажу, почему. Первое, это вы понимаете, скандал. Второе – простите меня за дерзость, но мне кажется, что принц Луи Шарль Филипп очень обрадуется этой мысли, и мадам тем самым наживет себе множество проблем. Скорее, герцога будут держать в Берге, как в самой настоящей тюрьме, когда он выдаст все имена своих сообщников. Но я сделаю, чтобы ничего, что я сказала, не было.
Во время речи метрессы я постоянно поражалась.
- Ну, дорогая Аннет…. Все-таки, отношения между герцогом и мной налаживаются, - мягко ответила я, а потом я засмеялась, - нет, нет, что вы, он не старик! Благодарю вас! Как мы будем действовать?
- Прежде всего, я не могу ничего принимать без короля, поэтому по-любому придется поговорить с ним.
- Хорошо, я буду ждать. Аннет, знаете, о чем я подумала? Мне кажется, вам не улыбается жить в покоях, которые находятся не рядом с покоями короля. Анна Шаудиш скоро надоест королю, но нужно приложить усилия. Так вот: почему бы вам не вернуть место, принадлежащее вам по праву?
Аннет хитро прищюрилась.
- Конечно, я об этом думала. Она понравилась Луи-Филиппу потому, что имеет кроткий нрав – королю это в новинку. Королю не нравятся малейшие признаки ревности: не буду же я стоять на коленях? Я смирилась, я не знаю, что делать. Надо думать; случай сам меня найдет.
- Разумеется, - я смотрела на грустный уставший вид Аннет, - но если что, знайте: в этой игре я буду за вас.
- Спасибо за поддержку, дорогая, - слабо улыбнулась Форнье, посла чего продолжила уже более веселым тоном, - давайте лучше поговорим о вас, а о вас, Француаза, столько разговоров, что и я кое-что задумала. Вы хотите стать фавориткой принца? Уверена, так оно и будет.
Я была рада переходу на другие темы.
- На самом деле, Аннет, я не стремилась очаровать принца, и мне кажется, вы это видите. Но принц очень настойчив, другие уже считают, что я способна стать фавориткой. Что ж, - я засмеялась, - осталось мне ждать визита какого-нибудь старого министра, который предложит мне свою помощь, чтоб поставить «своего» человека.


- На самом деле, Аннет, я не стремилась очаровать принца, и мне кажется, вы это видите. Но принц очень настойчив, другие уже считают, что я способна стать фавориткой. Что ж, - я засмеялась, - осталось мне ждать визита какого-нибудь старого министра, который предложит мне свою помощь, чтоб поставить «своего» человека.

- Но позвольте, - вмешалась Амалия-Аннет, - вот и этот человек, хоть я и не старикашка-министр! Дельфина мне давно надоело, она перед всеми задирает нос, вы же рассудительны. И пора бы распустить партию немурцев, а то из нее сделали целый культ! Эти… голубые ленточки… - Форнье презрительно фыркнула.
- Дорогая, мне нужно подумать, - уклончиво ответила я. – Скажем, что будет, если мы, фаворитка-врагиня мадам Орлеанской и ее фрейлина объединятся?
- Вопрос хорош, - улыбнулась Аннет, - однако… Скажите мне, мадам давала вам какие-нибудь поручения против меня?
- Пока нет, дорогая, но скажу, что Адель этим занималась. Еще не настало мое время. Знаете… Вдруг это случиться? Как же смогу и угодить мадам, и не предавать вас?
- Француаза, - задумалась Аннет. – Это действительно сложный разговор. Если так будет, то мы решим, что делать. А пока, спрашиваю по поводу прежнего вопроса… А если никто не узнает?
- Значит, это надо будет решить. А для начала, скажу вам, возвращаясь к реальному, что пока я не единственная повелительница сердца принца, есть и некая Дельфина. И начать надо будет с нее.
- Верно, дорогая Суаз, - ответила де Форнье, - заявляю сразу: если что, то я на вашей стороне!
- И, быть может, вы извлечете выгоду из этого, ведь мадам также, я надеюсь, будет в моем лагере, - улыбнулась я.
- Все верно. Хорошо, придет время, мы все сделаем. А теперь… Чтобы помочь вам освободить вашего супруга (хотя я честно признаюсь, совсем не хочется связываться с шамбористами), мне по-любому придется поговорить с королем. Но у меня есть одна интересная мысль… Чтобы не подставить друг друга, вы хотели бы переговорить с ним, например, о том, чтобы он соглашался с тем, что вы «не знаете», из какой он партии, ведь так?
- Да, дорогая герцогиня, вы так умны, что я боюсь, как бы мне не понадобилась ваша помощь и в этих переговорах. И я понимаю, что вам вовсе не по душе сталкиваться с герцогом де Бергом (как, впрочем, и мне), и такое мужество, как и самоотверженность, Ваша Светлость, я очень ценю и вас умоляю… – я посулила Аннет хорошую взятку.
Аннет кивнула.
- Дорогая, это все по ходу, я помогу. А сегодня… Я предлагаю вам съездить… - она рассмеялась. – Знаете куда? В тюрьму! Вот это мы сможем сделать без других людей. Мне тоже надо навестить…. одного человека, - Амели-Аннет покраснела, - начальника тюрьмы. Кстати, полезное знакомство, как вы видите.
- Дорогая, сколько же у вас этих полезных знакомств!
- Много, признаюсь, - захихикала фаворитка. – Не каждый может устоять… - она запнулась, и потом опять повалилась от хохота, как, впрочем, и я, - Я хотела сказать, что… Ну… Вы все поняли, я потеряла свою мысль.
Предлагаю отправиться как только стемнеет, вернее, в сумерки.. Скажем, часа в девять вечера. Оденьтесь, пожалуйста, в черное, я вас прошу – наша роль на сегодня – мать и дочь навещают мужа-отца.
- Ха, дорогая, вы будете матерью? Какая ужасная роль, тем более что она вам вовсе не подходит.
- Благодарю за комплимент, но, вы знаете, я так уж и молода.
На этом мы расстались с Аннет. Я пошла искать черное платье и плащ с капюшоном.

***

Пока у меня есть свободное время, я решила навестить князя фон Весселя, с которым разговаривала позавчера. Я поднялась на мужскую галерею и вновь постучала в дверь.
- Herr von Шелленберг, вы позволите? – спросила я скромно. Мне не сразу отозвались, и я вспоминила, что вряд ли весельчак и главный кутила двора будет сидеть у себя. Однако, и на этот раз мне повезло. Дверь распахнулась.
- Frau von Берг? Как же я рад вас видеть! – отозвался наверняка с заученными фразами Альбрехт. Думаю, я ему надоела. – Приходите почаще, а то, что такое, я вижу вас всего во второй раз!
- Благодарю вас! – ответила я. – Но, вы знаете, гости не приходят с пустыми руками, а это, я думаю, вы оцените, - я поставила на стол бутылку нашего Нёвшательского вина.
- О, дорогая, это было неожиданно! – князь весь даже просиял. – Привезли тайком? – он засмеялся.
Я знаю, что мужчины как дети – больше всего на свете они любят молоко, а когда позврослеют, все, даже и немцы, вино.
- Да, был запас, - улыбаясь, ответила я. – Могу принести вам еще.
- Это было бы великолепно! Я буду очень благодарен! Итак, дорогая Француаза, что вы хотели у меня узнать? – поинтересовался фон Шелленберг.
- Я хотела бы поговорить с вами о вчерашнем происшествии, по поводу переворота. Вы знаете, что мадам Магнитье арестовали и будут судить?
- Да... - глухо отозвался Альбрехт, весь погруснев. – Ее казнят? – испытующе посмотрел на меня.
- Скорее всего… - случайно ответила я.


- Скорее всего… - случайно ответила я.

- Как? – буквально крикнул Альбрехт, и эхо ему вторило.
- Э… князь.. Я и не знаю… Быть может, ее помилуют. Давайте посудим сами: муж Анриетты – банкир, и государство заинтересовано в том, чтобы казнить его и открыть свой, государственный банк, покончив со связями с контрабандистами, а также шамбористами. Шамбористы также не станут сопротивляться, поскольку Анриэтта провалила свою задачу. Не знаю, что насчет самого Шамбора… Наверняка он не станет выступать, но сделает так, чтоб Магнитье заключили в тюрьму на пожизненный срок.
- Дорогая княжна, вы хорошо размышляете, и я полностью с вами согласен. Я буду уповать на Шамбора.
- Да, но что вы собираетесь делать?
- Я? Пока ничего, дорогая. А что я могу сделать?
На этом, можно сказать, мы расстались. Под конец беседы у меня даже возникло такое чувство, что Магнитье казнят – все равно люди не любили себе подобных, которые, путем махинаций и контрабанды, смогли на огромную сумму сделать себя «из грязи в князи» - попросту, купить титул герцога. Кухарка не способна управлять государством, уж слишком они невежественны! Не надо Франции второй госпожи де Фешер – проститутки, которую благосклонно принимала сама королева Мария-Амалия!

***

Черная карета с неопределенным гербом выехала в девять часов по направлению к тюрьме. По выходу из экипажа, мы с всемогущей экс-фавориткой поплотнее надели капюшоны. Нас встретил начальник тюрьмы, стройный элегантный мужчина довольно высокого роста с офицерской выправкой:
- Дорогая Ваша Светлость! – он склонился перед Аннет, будто бы перед божеством. – За что я был так наказан? Я так давно не видел вас! – ничуть не стесняясь меня, произнес начальник.
Аннет, ничуть не смутившись, ответила:
- Позвольте мне представить вам фрейлину мадам Орлеанской, герцогиню де Берг. И, если вы не читаете списки ваших заключенных, то это имя вам ничего не скажет – но, госпожа герцогиня является княжной де Нёвшатель!
Начальник охраны и, как я понимаю, любовник госпожи де Форнье, с интересом уставился на меня, наверняка думая, как ответить своей богине. Наконец, вояка поклонился мне, после чего ответил:
- Мадам, для меня честь познакомиться с вами! Но, дорогая герцогиня, неужели вы хотите сказать, что какой-то родственник уважаемой княжны находится в моей тюрьме?
- Да, именно это я и хочу вам сказать, Шарль. Причем тот человек, из-за которого княжна стала известна под другим титулом – я говорю о ее муже, герцоге де Берге.
Я в ответ лишь слегка фыркнула.
- Давайте пройдем внутрь, - предложила Амалия Аннет, - у меня есть разговор.
Оказавшись в тусклой комнате, где по приказу этого Шарля нам накрыли стол с дичью, Аннет продолжила:
- Итак, дорогой мой барон, вы окажите мне одну услугу, за которую мы с герцогиней (простите, Француаза, с княжной) хорошо заплатим?
Я смотрела на лицо начальника; по крайней мере, пока на его лице не отобразилась никакая алчность.
- Разумеется, дамы, буду рад помочь. Рассказывайте.
Как и обещала Аннет, переговоры вела именно она.
- Итак, вчера герцог де Берг был сюда заключен, поскольку вчера он попал на ту площадь, где происходил провал заговора против короля.
- Да, я до сих пор стараюсь узнать свежие новости; то-то этих шамбористов ко мне и завезли. Аннет, а вы были на той площади?
- Да, капитан, мы с герцогиней (то есть, с княжной) вместе шествовали в собор, и стали очевидцами.
- Да, но, мадам, - спросил меня капитан Шарль, - я так и не понял, ваш супруг является шамбористом, либо он случайно попал на площадь?
Аннет снова взяла слово и ответила истинную правду, незаметно показав мне рукой, что эта правда сейчас необходима.
- Шарль, только между нами, вы понимаете? Герцог де Берг является шамбористом, однако в тот день он не участвовал в заговоре; он в группе Шамбора, а не в кучке Магнитье. Кстати, о нашей несчастной жены банкира-простолюдинке, - нервным презрительным смешком продолжила Аннет, - она у вас?
- А, мадам, вы до сих пор недолюбливаете ее? – рассмеялся Шарль. – Впрочем, имеете право. Нет, мадам, она не у меня, иначе бы я первым делом сказал бы вам. Кстати, возьмите еще одно крылышко, - галантно предложил начальник министру.
- Хм… Так что о де Берге? Есть ли шансы спасти его?
- Мадам.. В данный момент могу сказать вам, что если герцог конкретно не участвовал в заговоре, то его не казнят, как остальных. Кстати, простите, что я сейчас сменю тему, но эта новость, должно быть, вас порадует: Магнитье казнят.
- Надо же! А ее супруга? – жадно спросила герцогиня де Форнье.


- Надо же! А ее супруга? – жадно спросила герцогиня де Форнье.

- Думаю, что нет, но его превратят в бедняка.
- Однако, откуда вы так осведомлены? Боюсь заговаривать с Его Величеством на эту тему. Но, капитан, это необходимо, пока эта добрая Шуадиш не упросила Луи-Филиппа не казнить всех.
- Увольте, мадам! Король беспощаден, когда речь идет о его врагах, вы это знаете! И ради какой-то жалкой фаворитки! К тому же, мадам Аделаида будет за казнь.
Я слегка топнула ногой, чтобы показать, зачем мы здесь собрались. Но и эти разговоры были также полезны.
- Ах да, да! Простите! Итак, о герцоге де Берге! - воскликнул капитан. - Потом наведут справки, поймут, что он шамборист… И что ж! Тюрьма или домашнее заточение!
- Да, но как они докажут это? – быстро возразила Аннет. – Герцог не состоял в регулярных списках.
- Да Шамбор выдаст имена!
- Но для герцога это можно опровергнуть, ведь не докажешь, что он посещал регулярные собрания!


- Но для герцога это можно опровергнуть, ведь не докажешь, что он посещал регулярные собрания!

- Дорогая герцогиня! Вы, как всегда, правы, - улыбнулся капитан. – Так что пусть Ее Светлость де Берг надеется на лучшее, у меня есть мысли полагать, что так оно и будет, - Шарль ободряюще улыбнулся мне, а я кивнула.
- А теперь, мой дорогой капитан, у меня есть огромное желание похозяйничать в вашем маленьком мире, и может ли герцогиня поговорить со своим супругом? – смеясь, спросила Аннет.
- О, для вас все, что угодно! – лучась, ответил начальник. – А мы пока с вами займемся… эээ… куриными крылышками… Я открою вас камеру, Ваша Светлость, - это Шарль сказал уже мне.
- Благодарю вас! – капитан, предвкушая м… интересный досуг со своей богиней, чуть ли не бросил мне связку ключей. Как же все делалось играюче! Пожалуй, я дам время им… заняться… курицей.
Я открыла тяжелую дверь не без труда: ключи были довольно замысловатые. Распахнув дверь, я взглянула в глубь камеры: она была хорошо обставлена, даже имелся один ковер, хорошая мебель. Максимиллиан лежал на диване спиной ко мне и не подал и виду, когда я вошла.
- А вот и ваша заслуженная похлебка, месье! – иронично сказал я.
Максимиллиан мгновенно развернулся (в руках он держал книгу) и пролепетал, мгновенно вскочив:
- О, небо! Француаза! – на этих словах он, подбежав, обнял меня и поцеловал. – Как ты сюда попала?
Однако, я не спешила отвечать на его вопросы: ведь я знала, каким этой человек может быть отвратительным, как он может тебя унижать. Поэтому мне захотелось воспользоваться его беспомощностью и обреченностью:
- Стану твоим тюремщиком на полчаса, - буркнула я, - сколько мне там осталось с тобой нянчиться, а? У тебя есть часы или тебя всего обобрали?
- Так вот, как ты мне рада, моя дорогая придворная дама в роскошном наряде, - ответил Максимиллиан.
Я не реагировала.
- Этот вдовий нарядик, в котором не соблазнишь ни одного начальника тюрьмы, ты называешь роскошным?
- Ну-ну… - повеселев, произнес Максимиллиан (ведь, все-таки, он был безумно рад меня видеть), - зачем тебе всякие начальники? Ведь у тебя есть я! Вот, например, я уже потерял голову! - тут герцог попытался заключить меня в объятия, но я оттолкнула собственного мужа и, спокойно поправляя складки на платье, села на отдаленное подобие дивана.
- Смотрите, месье, пока вы не потеряли голову окончательно! – парировала я. – Кстати, в твоей конуре как-то душно. Можно я открою окно? – я рассмеялась. – Ах да, я забыла, где я нахожусь.


- Смотрите, месье, пока вы не потеряли голову окончательно! – парировала я. – Кстати, в твоей конуре как-то душно. Можно я открою окно? – я рассмеялась. – Ах да, я забыла, где я нахожусь.

- Ну вот, Француаза, от вас, как всегда, веет холодом. Впрочем, надеюсь, при дворе вы ведете себя так же. Хотя, я так не думаю. Зачем же вы решили навестить нелюбимого мужа?
- Хм… Это ты так дуешься? Ну что ж, я отвечу. Я испытываю угрызение совести.
Прервав меня, Максимиллиан опять, как безумный, подбежал ко мне:
- Что это, это ключ?
Спрятав связку, я ответила:
- Герцог, уймитесь! Тюрьма вынула из вас последние мозги?
- Француаза, клянусь, за все ваши грубости я вас жестоко накажу, скажем… часа на два.
- Если вы вообще выйдите отсюда, ведь ваше освобождение только в моих руках!
- Хорошо, хорошо, видите, моя дорогая «ласковая» жена, я уже у ваших ног! – проговорил Максимиллиан, смеясь, падая на пол.
- Сударь, встаньте: мне смешно на это смотреть, вы сливаетесь с ковром. Хм, а вы умеете быть терпеливым, когда захотите! Неужели вы так хотите жить?
- У меня такое ощущение, будто вы, герцогиня, мой палач. Но скажите же мне наконец, что все это значит.
- Макс, я умею примерять любую роль, если вам такая по душе, то подождите где-то дней пять.
- Вы до сих пор не ответили ни на один мой вопрос! Ужасно осознавать, что я в руках какой-то даже кровожадной бездушной жены.
- Сударь, а это уже оскорбление! Я могу развернуться и уйти, и больше вы меня не увидите.
- Нет, постой, Француаза!
Я развернулась.
- Неужели вы действительно так подумали?!
- О, дорогая, - Максимиллиан опять бросился ко мне и смог насильно усадить меня. – Я все понял, вы злитесь! Простите безумного, который мужем-то даже вашим нормально быть не может.
Я слегка полулегла.
- А с этим я полностью с вами согласна! Любовником вы мне больше нравитесь! Ненавижу семейную жизнь.
- Вы больше не злитесь на меня? – на этот раз Максимиллиану удалось меня поцеловать.
- Если вы сделаете все, как я скажу. Итак, пусть эти имена пока останутся в тайне, но с помощью этого могущественного лица мне удалось сюда приехать, а от капитана даже получить связку.
- Вы соблазнили капитана?
- Максимиллиан, вы недогадливы. Вот то лицо, с которым я приехала, и соблазнило.
- Это лицо что, мужчина??? – поразился Берг.
В ответ я лишь фыркнула, а потом продолжила:
- Поэтому, пока герцогиня развлекается с капитаном, или капитан развлекает герцогиню, как вам угодно, ближайшие двадцать минут мне делать нечего.
- Поэтому, - лукаво засмеялся Максимиллиан, наклоняясь ко мне, - я предлагаю последовать их примеру.
- Спасибо, господин муж, но я и в Пале-Рояле успеваю, - парировала я.
- Француаза, - Максимиллиан гневно сверкнул глазами, - это у вас такой юмор?
- Ммм… - ответила я, и это все, что я смогла произнести. Поэтому я хотела перейти на другую тему. – Итак, вы попались, и теперь ваше имя красуется в папках как «шамборист»?
- Значит так, герцогиня де Берг! Тот вопрос, от которого вы так интересно увильнули, я обязательно выясню! А когда я выясню…


- Значит так, герцогиня де Берг! Тот вопрос, от которого вы так интересно увильнули, я обязательно выясню! А когда я выясню…

Я прервала мужа.
- Сомневаюсь, вход в Пале Рояль вам и подавно воспрещен… - я захихикала прямо Максу в лицо. Он же шутливо склонился надо мной:
- Хорошо, княжна-герцогиня, пожалуй, придется мне вас проучить именно сейчас… Ну да ладно, я сегодня великодушен. Француаза, я надеюсь, вы сможете доказать мою невиновность?
- Мой дорогой, насчет плахи я сомневаюсь, но вам, быть может, грозит домашнее заточение и запрет появляться в Париже, это если они докажут, что вы шамборист. Если нет, то все будет продолжаться, как и раньше. А теперь, скажите мне: вы подписывали какие-нибудь документы, признавали свое членство?
- Нет.
- Макс, подумай, пожалуйста, хорошо, ведь от тебя все зависит! – воскликнула я.
- Да точно нет! Я не такой осел, дорогая, чтобы подписывать ненадежные темные вещи!


- Да точно нет! Я не такой осел, дорогая, чтобы подписывать ненадежные темные вещи!

- Будем надеяться, и тогда, возможно, вы будете спасены!
Тут по коридору пошел какой-то человек. Удивительно, что все так закончилось быстро.
- Главное, не ляпните где-нибудь, что я знаю, что вы шамборист! – быстро шепнула я. – Я в неведении! Все, до свидания, мой дорогой! – я, не успев поцеловать Максимиллиана, вытащила ключи.

 Отправлено: 21.06.12 14:44. Заголовок: ГЛАВА XXI. Да сверши..

ГЛАВА XXI. Да свершится воля Господня

17-го июля

Вскоре мы с герцогиней (конечно, при огромной помощи последней) явились на, как сказала Аннет, торжественную аудиенцию у Его Величества. Объясняю – утренние аудиенции, понятное дело, бывают утром, однако с помощью Форнье, которая постоянно проводит время с королем, я явлюсь тайком.
Итак, нарядившись не только красиво, но и шикарно, даже еще лучше, чем если бы я ехала на бал (ведь от сегодняшней встречи зависит жизнь Максимиллиана), я отправилась к герцогине Амали-Аннет. Я выбрала платье с огромным декольте, а также подобрала множество каменьев, не забыла я и про то огромное бриллиантовое ожерелье, которое подарил мне Уильям как залог нового свидания и начала наших встреч.
- О, герцогиня, вы правильно меня поняли! – сказала Аннет, слегка нагло смеясь. – Только, боюсь, вы немного перебрали – вы похожи на ночное небо!
Сама министр была одета скромно (ну, то есть, шикарно, как всегда), в красное платье. Рубины дополняли наряд.
- А я думаю, что в этом наряде вы легко заставите короля забыть, кто такая простолюдинка Шаудиш, - сказала я, улыбаясь.
- О, благодарю вас! Буду на это надеяться! Если что, то будьте начеку! А с «дорогой» Анной я разберусь: и тех лиц, будь они министрами, которые подсунули эту дьяволицу ему в кровать, я велю казнить! – последнее Аннет уже провизжала.
Первой к королю вошла Аннет.
- Ваше Величество, вы позволите мне зайти? – придав своему голосу кошачьи вкрадчивые нотки, спросила Амалия.
- Да, дорогая герцогиня!
- Сир, сегодня я не одна!
Тут Форнье дала мне знак войти, я сделала глубокий поклон, а Аннет воскликнула:
- Со мной герцогиня де Берг!
Король, улыбаясь, приблизился, и, взяв меня за руку, велел мне встать.


Король, улыбаясь, приблизился, и, взяв меня за руку, велел встать.

- Дорогая герцогиня… Рад вас видеть, и хочу видеть вас чаще! – Аннет за его спиной сделала мне гримасу, и я, сдержав смех, улыбнулась. – Аннет! Вы как моя звезда, сегодня так сияете! О чем говорит красный цвет?
- Сир, - кокетливо ответила Аннет, - вы ведь знаете, что значат цвета платьев на всяческих балах: так вот, красный – это цвет жизни, любви, страсти!
- А также как цвет крови, символ гнева и мести, - иронично ответил Луи-Филипп.
Я видела, Аннет до боли сжала свои губы.
- Ну, мне, жене герцога де Форнье, белый цвет явно не пойдет, - с вызовом ответила Аннет, гневно тряхнув волосами. Она имела в виду то, что Анна Шаудиш, немолодая вдова, предпочитала в одежде белый цвет невинности.


- Ну, мне, жене герцога де Форнье, белый цвет явно не пойдет, - с вызовом ответила Аннет, гневно тряхнув волосами. Она имела в виду то, что Анна Шаудиш, немолодая вдова, предпочитала в одежде белый цвет невинности.

В эту фразы Аннет вложила весь гнев, все негодование: она намекнула и на свадьбу с нелюбимым человеком, и выразила всю свою ревность по поводу Анны. Уверена, Его Величество оценил последнее.
Мне было жалко бедную брошенную фаворитку, ужасно смотреть, когда вчера государь клялся ей в вечной любви, а вот сегодня холоден к ней во имя новой пассии.
Луи-Филипп проигнорировал Аннет, закончив тем самым ежедневный обмен «любезностями».
- Герцогиня, я заметил, а вы предпочитаете синий цвет; или же голубой.
Похоже, это был намек на связь с немурцами, которые носили, как вы знаете, голубые одежды. Синий символизирует верность, хм?
- Да, сир! А голубой цвет мне очень подходит, ведь это цвет богов, - сказала я очень любезно.
- Ну что ж, присаживайтесь, герцогини! Хотите яблоко?
Далее, как бы странно это не выглядело, король стал потакать желаниям Аннет.
- Ваше Величество! Вы представляете, что муж герцогини, герцог де Берг, попал в тюрьму, где находятся шамбористы, захваченные на площади! Причем, герцог всего лишь вышел из дома встретить свою супругу, но попал в водоворот арестов. Когда вы будете подписывать список заключенных, которые отправятся на казнь? Прошло уже три дня!


- Ваше Величество! Вы представляете, что муж герцогини, герцог де Берг, попал в тюрьму, где находятся шамбористы, захваченные на площади!

Луи-Филиппу, конечно же, все не очень-то понравилось. Он хмуро смотрел на Аннет, не веря ее рассказу, но потом, резко сменив эмоции, благосклонно ответил мне:
- Ничего себе! Герцогиня, и вы уже какой день молчите, и ничего мне не говорите?! Я хочу в этом разобраться! А почему я не имею удовольствия видеть герцога, вашего супруга, при дворе? – король мне подмигнул, намекая на то, что я живу при дворе без мужа, чтобы он не мешал заводить любовников.
- Да, сир, - поддакнула Аннет, - в самом деле, герцог же не шамборист!
- Мы узнаем, - так же хмуро ответил король. – Я все лично проверю, и, если случалась ошибка, обещаю, ваш супруг, герцогиня, будет отпущен самое долгое через неделю.

***

18-го июля

Анриэтту Магнитье решили казнить (об этом мне доложила старшая фрейлина вечером, так что я не успела никого предупредить), и сегодня мы должны были смотреть на это зрелище.
Утром ко мне постучали, и я разрешила войти посетителю. Я быстро успела спрятать бутылки вина, которые выпивала, поскольку чувствовала себя напряженно.
- Ах, Уильям, это вы! – я намотала связку ключей на палец.
- Француаза, дорогая, как вы себя чувствуете? – лорд обнял меня. – Вам хорошо? Вы сможете мужественно выстоять во время казни?
Я вздохнула.
- Я надеюсь… Я, пожалуй, возьму с собой нюхательные соли… Знаешь, Уильям, я хотела тебе кое-что сказать… Я ненавижу Анриэтту… Вернее, ненавидела, весь сегодня она перестанет существовать.


Знаешь, Уильям, я хотела тебе кое-что сказать… Я ненавижу Анриэтту… Вернее, ненавидела, весь сегодня она перестанет существовать.

- Как? А что она тебе сделала?
- Она, заигрывая с Максимиллианом, доложила ему о том, что меня можно будет найти на балу в Пале-Рояле, что мадам Аделаида дала мне поручение и что этом ночью я буду с принцем! Какая клевета! Видимо, ей нужно было, чтобы Максимилиан попал на этот бал в каких-то шамбористских целях, и вот таким способом она заманила его туда.
Но теперь… Все кончено. Пора это забыть. Пойдем, Уильям. Ты же будешь на казни?
- Думаю, да. Я буду в свите короля.

***

Выйдя в коридор (хотя этого я делать не должна была), я прошла до общей залы сбора придворных, которые, как всегда, разделились на алое и голубое и ждали выхода королевской семьи.
На самом деле, я должна была следовать за мадам в череде всех фрейлин, но поскольку выход Орлеанской семьи будет через сорок минут, у меня есть время.
Я направилась в группу Аннет. Я пыталась протиснуться сквозь толпу придворных, которые на меня косились, думая, что я уже стала немуркой. И только герцогиня де Форнье мне улыбалась, завидя меня еще издалека.
- Герцогиня, присоединяйтесь к нам! – сказала экс-фаворитка, - Решительно, как хорошо, что цвет нашей партии красный, ведь это цвет смерти. Цвет смерти врагов Его Величества!
Я вздрогнула, и мурашки поползли по всему моему телу. Неужели Аннет настолько кровожадна и жаждет подобных зрелищ? Что ей с того, что осужденная лично ей оскорблений не наносила? Или герцогиня давно является великим неумолимым политиком?
Я выдавила из себя бледное подобие улыбки и поприветствовала Аннет, устраиваясь возле нее.
Вот и немурцы на другом конце залы зашевелились, и, оказывается, Дельфина была среди них. Она также , как и я, проигнорировала этикет, не позволяющий фрейлинам появляться в других залах до выхода мадам Аделаиды. Это навело на меня одну мысль о том, что становлюсь такой же лживой придворной дамой, и я желчно усмехнулась. Ведь так и бывает: если ты хочешь выделиться и быть заметной фигурой при дворе, ты обязана быть лживой натурой.
- Ну вот, мы и дождались казни этой Магнитье! – сказала мне Аннет. – Ее песенка спета. Надеюсь, скоро поставят плахи и для остальных участников этой истории. А вам придется дожидаться известий по поводу вашего супруга.
В этот момент меня заметил Луи, и он, повернувшись, издали сделал мне изящный поклон.
- Герцогиня! – продолжила Аннет. – Что я вижу в кучке немурцев! Эта Дельфина, как змея, до сих пор вьется вокруг принца!


- Герцогиня! – продолжила Аннет. – Что я вижу в кучке немурцев! Эта Дельфина, как змея, до сих пор вьется вокруг принца!

- Ага… И это если учесть, что они поссорились, а Его Высочество не прощал ее… - пробормотала я.
- Француаза, вам надо что-то предпринимать! Или вы хотите остаться серой мышкой?
Разговор меня начал утомлять, на меня нашла меланхолия. Я вскоре покинула как всегда бойкую и энергичную Аннет и приготовилась следовать за королевской семьей.
Там уже стояла Атенаис. Мы с ней обменялись парой слов о Магнитье.
- Я никогда не присутствовала на таких ужасных зрелищах! – сказала Атенаис. – Это, наверное, мадам Аделаида захотела, чтобы все увидели судьбу шамбористки!


- Я никогда не присутствовала на таких ужасных зрелищах! – сказала Атенаис. – Это, наверное, мадам Аделаида захотела, чтобы все увидели судьбу шамбористки!

- Или герцогиня де Форнье, - слабо ответила я.

***

Мы, все фрейлины мадам, проследовали в ложу мадам, которая сегодня сидела вместе с королем и его женой. Так что я находилась рядом с Уильямом и могла его видеть. Фердинанд-Филипп и Елена сидели в отдельной ложе, а что касается Луи… То, кажется, он сидел вместе с четвертым сыном короля Франсуа.
Первое, что я увидела, это был эшафот, затем – петля.
- Что, значит, она будет повешена? – наклонилась я к Атенаис, которая нещадно обмахивалась веером.
- Получается, так, ведь она не дворянка. Таким образом, король приготовил ей позорную смерть.
Внизу собралась грязная толпа зевак, которая жаждала развлечений. Ей было все равно до своих убеждений, хоть еще вчера они поддерживали шамбористов и были на их стороне. Сейчас для них существует лишь жертва.
Парижане – народ любопытный, они никак не могут упустить такое великолепное зрелище. В особенности, они любят поиздеваться над осужденным и покрыть его бранью. Люди, как будто сумасшедшие, залезали на монументы, чтобы получше все разглядеть, сидели на крышах, выкрикивая какие-то шутки.
Королевский полк окружил эшафот. Вся толпа была стиснута, поскольку сегодня речь шла о казни государственного преступника.
- Начинайте! – близко от меня крикнул Луи-Филипп, и этим он прервал все мои думы. Мое сердце забилось. Внезапно мы заметили, как стража расчистила проход к помосту, чтобы Анриэтта, священник и палач могли на него взойти.
Вот и Магнитье! Я жадно склонилась вниз, чтобы посмотреть на нее. Она ехала на повозке. Рыжие волосы, рассыпавшиеся по спине, позорная кроваво-черная от копоти тряпка, никак не напоминавшая одежду, покрывала ее тело.
- Ваше Величество! – мои наблюдения опять кто-то прервал. – Позволите мне к вам присоединиться?
Я повернулась и увидела Атенаис. Я только сейчас вспомнила, что она стоит рядом со мной. Я обернулась дальше, по направлению к тому месту, где я услышала голос. Это был Луи.
- Конечно, сын мой! – ответил король. – Только, Луи, своих кавалеров много не берите, тут и так нет места.
- Маркиза де Монфирон, - мадам Аделаида поманила Атенаис к себе. – Держите опахало: очень душно!


- Маркиза де Монфирон, - мадам Аделаида поманила Атенаис к себе. – Держите опахало: очень душно!

Пока Атенаис выполняла обязанности фрейлины, Луи приблизился ко мне.
- Добрый день, герцогиня, - тихо проговорил он мне на ухо.
- Добрый? По-вашему, этот день добрый? – я посмотрела принцу прямо в его блуждающие глаза.
- Что вы имеете в виду, герцогиня? – сухо сказал мне сын короля.


- Что вы имеете в виду, герцогиня? – сухо сказал мне сын короля.

- На ваших глазах будут вешать женщину, с которой вы знакомы лично! Более того, - я прошептала еще тише, - с которой вы наверняка были очень близко знакомы! А вы улыбаетесь, будто идете на бал!
- Француаза… - Луи нахмурился. – Я не понимаю, что вы хотите от меня.
Я немного разозлилась.
- Чего я хочу? Ничего.


- Чего я хочу? Ничего.

- Замечательно, герцогиня! Я, кстати, заметил, что вы всегда ничего не хотите. Поговорим еще о чем-нибудь? – иронично сказал Луи.
- Просто я не понимаю, как можно не сочувствовать женщине, вашей знакомой, которую вот-вот ждут ужасные муки!
- Дорогая… Если б вы знали, что такое королевское воспитание…
- Позвольте мне заметить, что ваше воспитание было в изгнании, что трон вашему отцу и место принца вам досталось не по праву рождения!
- Мы с госпожой Магнитье не очень-то были и друзьями.
- Скорее, союзниками. Если я сейчас ваш союзник, то, в случае моей казни, вы тоже будете улыбаться и утверждать какой-нибудь новой придворной пассии, что меня не стоит жалеть?
- Знаете, Француза, наверное, вы чересчур восприимчивы. Хотя я не вижу на вашем лице бледности, - принц наклонился к моему кошелю и достал оттуда нюхательные соли. – Это для того, чтобы отвести подозрения, - шепнул он. – Как бы я хотел уехать и спокойно жить, чтобы не было никакого этикета , и можно бы было говорить спокойно, без вот этих вот штучек, - Луи подал флакон мне. – А что касается Магнитье, то я, слава Богу, в нее не влюблен и никогда не был. Кроме того, она предательница. Потом я вам все расскажу, - Его Высочество отправился назад, в глубь ложи, туда, где стояли его придворные.
«Неужели? Уехать он хочет! Вот никогда не поверю! Если это и его истинное желание, то только после мечты стать королем.»
Я вспомнила, что не вижу Магнитье. Я вновь опустила голову, стараясь все рассмотреть. Ее лицо было мертвенно-бледным, и на нем читался ужас, страх смерти, безумие. Кажется, Анриэтта чувствовала прилив сил, ей хотелось пробежать, куда-нибудь забраться, кричать… Спастись. Вскочить на лошадь и нестись.
Она вся была в поту, и она тряслась. Ноги ее бессильно опускались, когда она попробовала забраться на первую ступеньку.
Кто-то из толпы стал плевать ей в лицо, орать. Что они кричали, я не слышала. Я не могла ничего расслышать, ведь ложа было утроена высоко, так, что я могла видеть все сборище. Со ступенек текла кровь – это были следы окровавленных ног Анриэтты. Она разражалась слезами. Наверняка она думала, что не хочет умирать молодой, корила себя, что вообще связалась с шамбористами, вместо того, чтобы жить спокойно в Мопелье. Она боялась смерти, боялась петли, табурета.
- Анриэтта Шарлотта Елизавета Пенмон Магнитье, на колени! – эти слова королевского чтеца я уже могла разобрать. Анриэтта бесчувственно опустилась. – Вы обвиняетесь в государственной измене, в преступлении против жизни короля и королевской семьи. Ваша сделка, в соответствии с которой вы называетесь герцогиней Магнитье, является недействительной. Вместо этого вы заветесь Магнитье – по имени вашего супруга.
Анриэтта ухмыльнулась. Действительно, через две минуты ей уже будет неважно, как она теперь зовется.
- Все ваши земли, ежели таковые имеются, отныне конфисковываются. Все ваши сделки с иными лицами расторгаются.
После этого священник прочитал молитву и протянул ей крест. Анриэтта кое-как его поцеловала, а затем вздохнула. Теперь ее ожидает самая ужасная мука. Она подняла голову наверх, посмотрела на листву, на небо, и впервые за все время ее губы улыбнулись. Затем она направила свой взор на королевскую ложу: ее глаза, еще недавно такие страшные, с ненавистью скользнули по королю, мадам Аделаиде, безразлично по королеве. Так только она взглянула на Луи, то с ухмылкой она даже что-то прошептала. Далее она испепелила взглядом Аннет. Потом ее глаза остановились на мне. Я уже подумала, что ошиблась, что она смотрит на меня. Она мне улыбнулась. Я зацепилась руками за каменные перекладины. Какому-то последнему человеку она послала воздушный поцелуй.
- Да свершится воля Господня!
Ее подняли и поставили на табурет под виселицей. Палач накинул ей на шею веревку. Анриэтта стала визжать и корить себя, почему же в последнюю минуту ей недостает мужества.
По сигналу палач резко выбил из-под ее ног табурет. Веревка быстро натянулась, и Анриэтта стала раскачиваться на ней. К счастью, она не особо-то мучилась. Я отвернулась, закрывая себе лицо руками. В то же время кто-то в нашей ложе закричал, не в силах сдержать свое негодование. После этого раздался слабый вздох. Я оглянулась – Альбрехт фон Шелленберг, налившись кровью как Анриэтта, упал на руки немурцев. Я всхлипнула.
Анриэтта даже не издала вдохов, стараясь глотнуть воздух. Она просто посинела, и, пару раз извившись, стала неподвижной.

Я посмотрела на королевскую семью: Луи-Филипп был мрачен, королева Мария-Амалия всеми силаси старалась подавить в себе жалость, мадам Аделаида была красива и торжественна как никогда, Аннет, стоящая рядом, хмурилась, но все же сияла, Уильям, Луи и Атенаис были без эмоций.

 Отправлено: 28.06.12 01:21. Заголовок: ГЛАВА XXII. Неизбежн..

ГЛАВА XXII. Неизбежность

20-го июля

Шли дни, я ждала, пока пройдет эта неделя. Король объявил, что орудия правосудия готовятся и для остальных участниках заговора. Приказы подписывались постепенно – мадам Аделаида, наверное, была завалена бумагами. Наконец, вновь стали устраиваться интересные праздники! И снова, бал! Я даже знаю, почему король решил организовать танцы: чтобы поторжествовать на случай победы над изменниками.
Луи де Немур также готовил декорации. Сегодня я как раз сидела в его покоях, в которых никогда до этого не была.

***

- Ваше Высочество, позвольте мне удалиться в Германию…
- Нет, черт возьми! – прокричал принц.


- Нет, черт возьми! – прокричал принц.

Я посмотрела на только что вошедшего Альбрехта. Юный весельчак, главный кутила в свите Немура, выглядел ужасно: лицо было мертвенно-бледным, под глазами были огромные синяки от того, что князь просто-напросто не спал. Вессель был весь в черном; в руках он теребил четки. Разговаривал он с отсутствующим видом.
- Да, я не отпущу тебя, Альбрехт! – повторил принц. – Простите, Француаза, что я пренебрегаю этикетом.
Боже мой, вы – мой самый лучший друг! Вы самый веселый и беззаботныйпридворный из моей свиты! Я знаю, что жизнь вам казалось сплошным удовольствием. Вы научились брать из неё только самое лучшее. Вы всегда любили, когда вас окружали дамы: вы охотно общались с Дельфиной и Аделью, что не скажешь о нашем друге Жероме де Фюрсаке. Даже он избегал общества мадемуазель Фешир. И тут вы на одном из собраний познакомились с этой лживой Магнитье, - Альбрехт на этих словах набожно перекрестился, - и сразу же в нее влюбились! Очнитесь, мой друг! Она использовала вас, чтобы передавать сведения моей партии шамбористам. Я давно хотел запретить вам с ней общаться.
Хорошо, хорошо, - Луи заметил душевное негодование Альбрехта, - все-таки, Анриэтту я знаю лучше… То есть, знал лучше всех. Представьте, что вы смогли помочь ей сбежать из тюрьмы, и уехали в Германию. Вы думаете, что теперь, в этой глуши, она выйдет за вас замуж и станет покорной женой и матерью? Как бы не так! Она бросит вас, свое очередное увлечение (ведь вы для нее, в отличие от вас, не были истинной любовью) ради интриг! Она любила Шамбора и только его!
- Ваше Высочество, - тихо и печально ответил Альбрехт, - я понимаю, что вы правы. Первые дни после казни, когда мне совсем плохо, я думал, что теперь не смогу снова жить. Теперь я понял, что, наверное, смогу когда-нибудь так же сильно полюбить какую-нибудь женщину… Пониаете, Анриэтта для меня была всем: я любил в ней все. Для меня она была единственгой в своем роде женщиной. Я любил ее волосы, плечи, ее веселость, кокетство… Да, любил все! Я любое бы ей простил. Позвольте мне сберечь память о ней.
- Я не хочу, чтобы ты меня покидал. Ты развеселишься, это точно, и снова будешь моим другом. Господи, да найди ты женщину, уникальность и неповторимость которой ты сможешь также полюбить. Слава Богу, при дворе у нас таких дам много!
- Но они не Анриэтта! – разразился слезами Альбрехт. – Ее нет, ее больше нет! Как бы я хотел, чтобы еще неделю назад она мне сказала: «Альбрехт, я не любила тебя. Не приходи больше ко мне». Тогда бы я смог жить, наслаждаться жизнью!
Ваше Высочество, отпустите меня. На неделю. Я обещаю (я изменил свое мнение), я вернусь! Но сейчас я не могу посещать эти отвратительные балы! Они не приносят мне удовольствия!
- Ладно, что мне с тобой поделать, - ответил Луи с неохотой. – Иди. Француаза, не хотите кусочек сыра?
- Ваше Высочество, вы обещали рассказать мне о Магнитье, - напомнила я принцу.
- О Господи! Опять о ней! Клянусь папой, она после своей смерти стала намного известнее, чем мой брат!
Да ну ее! Она хотела подговорить меня участвовать в заговоре против моего отца! Думала, я буду плясать под дудку Шамбора. Удивляюсь, порой у этой женщины были безумные затеи. Кажется, она забыла, что у меня есть старший брат, который наследует трон, - я закусила губу: Луи делился со мной ужасными планами. Все так, как хотела мадам! – Также она хотела, чтобы я спонсировал ее армию.
Француаза, больше ничего не было. Давай не будем о ней говорить. Поговорим о нас. Скажи мне, - Луи наклонился и обнял меня, - почему ты меня не любишь, но общаешься со мной? Ведь нас уже можно назвать друзьями.
- Потому, что такую честь общаться с вами мне оказывает Ваше Высочество, - ответила я.
- Ясно, - хмуро ответил Луи, - значит, моя тетка. Ты же не испытываешь ко мне хоть малой доли симпатии?
Луи слушал мое сердцебиение. Я ответила:
- Честно, то чувствую.
- Значит, я счастлив, поскольку еще совсем недавно ты не желала меня видеть! А ты когда-нибудь смогла бы… полюбить меня?
- Эээ, Ваше Высочество, - смущенно ответила я, - я не могу ответить на этот вопрос.


- Эээ, Ваше Высочество, - смущенно ответила я, - я не могу ответить на этот вопрос.

- Значит, пока не можешь… Ладно, - тут принц развеселился, и, как мне показалось, это было неискренне, - А что, твое сердце вполне свободно. Своего мужа ты не любишь, а любовника у тебя нет. Хотя… я все еще помню того человека на балу, с которым ты танцевала. Я видел его лицо, но до сих пор не могу вспомнить, кто он. Но я обязательно узнаю! – Луи коварно прошептал мне это на ухо.
Я испугалась. Принц уже достаточно долгое время вел себя тихо и спокойно, а тут вновь принялся за свои подлости.
- Княжна, кажется, вы заволновались.
- Так вот почему Ваше Высочество с радостью принялось за организацию бала! – нервно рассмеялась я.
- Я обещаю, дорогая, - принц скользнул рукой по моей щеке, - что я узнаю имя этого кавалера, а потом все-таки добьюсь твоей любви. А к тому времени мадам наконец-то прогонит Дельфину.
- Ваше Высочество, - я встала и чопорно поклонилась, рассердившись, - я не стану вашей любовницей!
- Ты будешь моей возлюбленной. Увидимся, Француаза.

***

Выходя из покоев Немура вся разозленная, я увидела месье князя, который немощно прислонился к колонне.
- Альбрехт, вам плохо? – я подбежала к фон Весселю.
- Нет, нет, дорогая Француаза, просто я остановился прямо на выходе и вспомнил ваши слова о том, что моя любовь не принесла мне ничего хорошего. Лучше б я раньше узнал о том, что Анриэтта меня не любила, чем сейчас. Впрочем, ваш муж же тоже в тюрьме. Вам везет, ведь вы его не любите. Никогда бы не подумал, что это могло произойти с человеком, который был моим приятелем в военном училище.
Боже, Боже… В свои двадцать четыре года я так сильно разочаровался в жизни!
- Дорогой Альбрехт, я надеюсь, что Максимилианна не будет ждать такая ужасная судьба! И вы ошибаетесь, что я не буду переживать! Но… довольно нам терзаться сомнениями! Давайте я лучше помогу вам дойти до ваших покоев, а вы мне что-нибудь расскажите…
- Про Анриэтту, ладно? – умоляюще посмотрел на меня князь.
Я охотно согласилась.
- Хорошо, давайте про госпожу Магнитье.
Альбрехт охотно ступал по лестнице, и его глаза с удовольствием зажглись, когда она начал говорить о самой приятной вещи. Сейчас он жил исключительно в прошлом.
- Мы познакомились с ней во время салона принца де Немура. Она и раньше там бывала, но заметил я ее впервые. Ох, Господи, зачем я ее заметил! Она попросила меня присесть рядом с ней.
Я ответил:
«- О! Для меня большая честь! Я с радостью присяду возле вас!».
Я решил поддержать разговор:
«- Расскажите мне немного о себе, Анриетта!»
Помню, я тогда наивно улыбался.
- Мой отец немец, мать - француженка. Вы знаете, что я родилась в семье буржуа. Мать моя рано умерла, а на торговле рыбой, понимаете, не наживешься. Поэтому отец выдал меня замуж за своего друга, тоже немца, Бертрана Магнитье. К тому времени Бертран смог стать банкиром,
а потом купил герцогский титул. Ну, в данный момент я известна как глава партии шамбористов.
Я произнес, поражаясь:
- Вы знаете, я просто очарован вами, скажу я вам без ложной скромности. Вы такая сильная женщина!
Анриэтта спросила меня, буду ли я на балу, и потом мы договорились встретиться там.
К этому моменту мы пришли в комнату Альбрехта, но тот протестующе закричал:
- Нет, нет, не уходите, пожалуйста!
- Конечно, князь, я останусь.
- О, у меня как раз есть вино, которое вы мне подарили! Да, да, забыться… Я хочу забыться в нем… - проговорил Альбрехт, доставая бутылку и наливая. – Я продолжаю. На балу я внезапно… - Альбрехт рассмеялся, и я обрадовалась за него, - Я чуть не сбил с ног кого-то. Когда я обернулся, то был удивлен до смерти! Передо мной стояла Анриэтта, очищая платье от вина. Она явно негодовала. Я не знал, как оправдаться. Я сказал: «О Боже! Простите, я не хотел! Извините! Я такой растяпа!». Я оправдывался как только мог. Анриэтта меня простила, но не сразу. «Ладно, ничего страшного - развела она руками, - у меня тоже сегодня много дел». Мы стали танцевать, незвирая на пятно на платье Магнитье, а потом Анриэтта поинтересовалась, поехать ли нам после бала в отель Магнитье. Я сразу же согласился.
Я узнал, что она немка, и мы охотно поговорили на немецком.
Когда мы прибыли в дом супруга Анриэтты и стали говорить о себе, - Альбрехт говорил это с ужасом, - то она мне призналась: «В детстве мне всегда было трудно, поскольку денег не было. Вы привыкли к своему замку, да и не видели собственных крестьян, их дома. Мне было трудно жить такой ничтожной торговлей рыбой, цветами и овощами. До тех пор, пока я не вышла замуж за господина Бертрана, который был, я уже это говорила, лучшим другом моего отца, и, вполне понятно, годился по возрасту мне в отцы. А знаете ли вы, что меня ужаснуло? Ему на меня вообще все равно, он меня использует. Это было ровно три года назад... Бертран связал меня с шамбористами. Я даже уже и не говорю, как трудно мне было обучаться грамоте, письму, счету. Я знала, что на мне клеймо низших людей. А потом я подумала: все, хватит играть в шамбористов! Я хотела оттуда уйти, а не могла. Цепи интриг ловко связали меня. Они давят на горло. Я погибну, я буду жертвой собственных интересов людей...»
Альбрехт снова зарыдал, а меня тем временем передернуло. Были ли это откровения Анриэтты, ведь она знала, какая судьба ее ждет? Любила ли она князя или просто относилась к нему как к другу? Этого мы никогда не узнаем.

 Отправлено: 28.06.12 01:22. Заголовок: ГЛАВА XXIII. Развязк..

ГЛАВА XXIII. Развязка

22-го июля

На этот раз бал стал местом нашей новой войны между герцогиней де Форнье и Шаудиш, как и обещала министр. Если учесть, что последняя совершенно не принимала в ней участие. Король поддерживал, конечно же, Анну, мадам Аделаида, несомненно, ее же, чтобы выгнать Аннет, королева Мария-Амалия, которая была в шоке оттого, что ее фрейлина посмела переступить ей, своей повелительнице, дорогу, пока приняла нейтралитет. Фердинанд-Филипп и его жена-кукла Елена Мекленбург-Шверина также подчеркнуто уделяли внимание Анне. А вот Луи де Немур пока принял индифферентность – Аннет, конечно, была его врагиней, но с ней частенько можно было договориться, что не скажешь про принципиальную и прямолинейную Шаудиш, которая была далеко от мира интриг. Если напомнить о других личностях, с которыми вы уже знакомы, то Аррьяно держал сторону мадам Аделаиды, а значит, Анны, Уильям, который хоть и ненавидел фавориток, полностью поддерживал Аннет, наверное, по старой памяти, Дельфина с Аделью хотели привлечь Анну на свою сторону. Мадлен, как всегда, была сама за себя. Взглядов других придворных я не знала, особенно то, что творится в королевской семье. Забыла сказать, что моей сестре, брату и Атенаис было все равно за этой войны.

Пока я наряжалась к балу, мне пришло письмо, которое принес доверенный слуга отправителя. Писала Элен де Виньон, та девушка, с которой я немного успела пообщаться:

«Дорогая Француаза!
Пока вы читаете это письмо, мы с Тенсейрой уже находимся в Англии, на нашей родине. Вы ведь знаете, что я родилась в Англии, однако мой отец после смерти матушки, переехал со мной в купленное графство Виньон. На самом деле, мое родное имя – баронесса Шеффилд. Потом отец уж очень захотел выдать меня замуж. Помните, я рассказывала вам про Генриха, которого я безумно боялась? Он грубый, надменный, жестокий… Но самым страшным и опасным в нём была любовь ко мне… Однажды он попытался применить силу, и меня у спасло только появление слуги. С тех пор я никогда не оставалась с Генрихом наедине. Но самым ужасным было согласие моего отца на этот брак. Согласие только потому, что Генрих имел большое влияние… И даже слёзы не смогли тогда разжалобить сердце моего отца. И я решилась на отчаянный шаг: собрала все свои драгоценности, вылезла ночью из окна, оседлала любимого вороного коня и помчалась в Париж. Тогда я надеялась, что смогу найти своё место в жизни, смогу забыть о Генрихе, о предательстве отца, а может, и жених найдёт себе женщину, которая согласится выйти за него замуж… Генрих искал меня: я видела его на одной из улиц Парижа… Тенсейра, моя лучшая подруга, также решилась ехать со мной. И вот теперь, мы с ней нашли свое счастье, которое так хотели отыскать!
Француаза, я выхожу замуж, и его зовут Арман ` Эстен! Да и Тенсейра также становится женой: мы уехали из Пале-Рояля во время заговора шамбористов, поскольку испанец Савьере де Саргемор, авантюрист, являлся именно шамбористом. Кстати, его вы видели: помните наш кабачок, двух мужчин! Он сидел на лавке с Тенсейрой!
Дорогая, уже слышу, как вы смеетесь! Так приезжайте же ко мне, в Шеффилд, как только сможете!
Ваша
Элен.»

Я действительно смеялась, вспоминая того спутника Максимиллиана… Я так рада за бывших фрейлин! И Элен нашла свое счастье, забыв об ужасном прошлом, и Тенсейра, кажется, также успокоилась. Как только мужа выпустят, расскажу ему эту забавную историю, случившуюся с его приятелем. Уже бывшим приятелем.
Удивительно: одни приобретают счастье, другие теряют жизнь. И все это из-за шамбористов!
Но, пора было возвращаться к реальности из, хоть и не дальнего, не все-таки прошлого.

На этот раз я надела уже не голубое, а красное, чтобы подчеркнуть, из какой я партии, платье. Помните, я писала, что мои любимые камни, сапфиры? Тогда, конечно же, только после рубинов – я считаю, что это волшебные камни, кардинальские. Как всегда, я не смогла обойтись без диадемы из рубинов. Поскольку я никак не могла расстаться с моими любимыми бриллиантами, то я заранее решила сделать корсаж своего платья вышитым из бриллиантов. Поэтому я добавила бриллиантовое ожерелье. В ушах вновь были длинные серьги тоже из бриллиантов. На этот раз я чуть присобрала волосы, но все-таки оставила их распущенными.

***

Стоя у колонны, я встретила Аннет:
- Пф, Француаза, вы только посмотрите на это! – госпожа де Форнье показала мне веером на группу почти что всех выше перечисленных придворных, пресмыкающихся перед Анной.
- Дорогая, - ответила я, улыбаясь, - и что с того? Я не вижу толка, Шаудиш не столь сильный противник, она далека от двора.
- Зато у нее столько союзников! – Аннет все равно твердила свое.


- Зато у нее столько союзников! – Аннет все равно твердила свое.

- Мадам, она беспомощна: она далека от всех придворных интриг. Мадам, - я решила перевести тему в другое русло, - вы придумали план своих действий?
- Хм, Француаза, вы задели меня! Может, начнем сегодня с «прощупывания» соперника?


- Хм, Француаза, вы задели меня! Может, начнем сегодня с «прощупывания» соперника?

- Герцогиня, я не против! Устроим разборки в галерее?
- Думаю, да. Я найду вас! – сказала Аннет и исчезла.


- Думаю, да. Я найду вас! – сказала Аннет и исчезла.

Танцы начались! Ко мне приближался мой брат, Ногарэ.
- Дорогая, я и так в вас влюблен, насколько это позволяет братская любовь! - усмехнулся Нёвшатель, пока я принимала руку брата. Мы закружились в танце. – Как у тебя обстоят дела?
- Король и палата пэров скоро займется делом шамбористов, - ответила я.
– И тогда мы поедем в Нёвшатель? – спросил Гильом Ногарэ Жоффруа.
Я задумалась.
- Если только совсем на чуть-чуть?
Брат, кажется, сильно удивился.
- Но почему? Ты же так рвалась домой, в горы!
- Но я… - я искала причины, как бы оправдаться. – Но я не могу покидать двор!
- Почему же? Что, он так многое для тебя значит?
- Разумеется, неделя – и двор забудет обо мне.
- Сестра, - Ногарэ очень злился, это было видно по тому, как нервно он сжал губы, - ты не должна все променивать на этот Пале-Рояль. Да и вообще думать об этом!
- Потому, что мне нравится такая жизнь, а в провинции будет скучно быть сельской государыней, где все удовольствие – бал в Женеве! Такая жизнь создана не для меня! Не зря ведь все провинциалки стремятся попасть при двор!
Позволь задать мне вопрос: когда же ты сделаешь предложение Атенаис?
- Думаю, прямо перед тем, как мы поедем, - уже сухо ответил Ногарэ.
Первый танец-открытие бала, самый торжественный и короткий, заканчивался. Я поняла, что стала совсем далека от своей семьи, а также от Атенаис.
- Тогда, сестра, вам одна дорога быть метрессой. Впрочем, вы поговорите об этом с папенькой и матушкой, - с и этими словами разочарованный брат меня покинул.


- Тогда, сестра, вам одна дорога быть метрессой.

Вот тогда-то, после этого первого танца, Аннет и дала мне знак. Она вышла из зала в галерею, ведущую в сад. Я тем временем подошла к столикам с напитками и взяла бокал вина. Медленно его осушив, я еще немного прошлась по залу (мало ли, кто за мной наблюдает), и затем уже направилась по такому же маршруту. Там меня поймала фаворитка за руку и тихо прошептала со злостью:
- Я видела, она пошла в сады! Уж не свидание ли у нее там? – мы, как мыши, ступали по траве, взявшись за руки и стараясь не шуршать юбками.
- Вот она, - заметила я Шаудиш за одним из кустов, - она одна.


- Вот она, - заметила я Шаудиш за одним из кустов, - она одна.

Аннет мгновенно выскочила из-за куста, а я за ней, однако я решила просто посмотреть, не взял ли кто-нибудь путь на эту тропинку. Аннет уничтожающе уставилась на Анну, даже хрустнули ее пальцы, которые Форнье потирала. Аннет обнажила губы в отвратительной хищной усмешке и ироничной нервной улыбке. Кажется, начиналась буря, и я, следуя за Аннет, с удовольствием на это решила посмотреть.
- Мадемуазель Анна, спрашивать ли мне, уж не с королем вы собрались тут «петь» о религии? – колко поинтересовалась Аннет, презрительно поклонившись.


- Мадемуазель Анна, спрашивать ли мне, уж не с королем вы собрались тут «петь» о религии? – колко поинтересовалась Аннет, презрительно поклонившись.

Анна, эта белая чистая лилия, также поклонилась.
- Ваша Светлость, - ответила она, - за что вы меня ненавидите? Я никогда никому не делала зла!
Тут я приблизилась и тоже присела в легком реверансе.
- Излишним ли будет сказать, что мой Луи-Филипп бросил все дела?! – сказала Форнье. – Сеете хаос?
- Мадам, как не вам знать, что я не лезу в политику? – ответила Шаудиш.
- И будете ли вы бороться за любовь короля? – едко спросила Аннет.


- И будете ли вы бороться за любовь короля? – едко спросила Аннет.

- Мадам, пока я буду нужна Его Величеству, ведь вся моя жизнь – это служение моей единственной повелительнице – королеве, поэтому мне бы не хотелось, чтоб вы меня оценивали как своего врага, - ответила Анна.
Я развернулась и отошла. Аннет зря пыталась мне представить мадемуазель Шаудиш как злобную фурию. Скорее, эта роль подходила самой Форнье.
А поскольку у читателей пока нет портрета Анны, то я быстренько ее изображу. Ее имя Анна Клара Диана Шаудиш, она по отцу немка, а по матери – француженка. Она немолодая, однако достаточно хорошо выглядит. Анна родилась в Анжере. Мать Анны умерла сразу после родов, а отец через несколько месяцев умер от чахотки. Анна всё своё детство провела с сестрой матери, которая заменила ей родителей. Женщина не могла уследить за маленьким ребёнком, поэтому ребёнку была предоставлена свобода, о которой мечтали многие её сверстники. В возрасте 22 лет она вышла замуж, но через 4 года овдовела. Своего мужа она почти не видела и не знала, а потому отказалась носить его имя. Детей в браке не было. Через год почти нищая Анна решает попробовать себя в качестве кастелянши, и у нее получилось, ее даже перевели в Пале-Рояль к королевской семье! В один день ее увидела королева Мария-Амалия Неаполитанская. Добрая королева решила завести с ней разговор. И он с тех пор был каждый день. Как-то ненароком Анна упомянула о своих проблемах, и сердобольная королева сделала Анну своей фрейлиной. Для Анны настали лучшие времена. Но вся горечь в том, что в нее влюбился муж Марии-Амалии, Луи-Филипп.
Анна имеет красивые, волнистые белокурые волосы, глубокие, полные печали голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, которые она унаследовала от своей матери.
Анна добрая, нежная, беззащитная девушка. Она не любит авантюры и приключения, ей больше нравится тихая жизнь в каком-нибудь милом скромном домике.
Теперь Анна, насколько может судить двор, решила попробовать себя в роли королевской любовницы.

***

Пока шел третий танец, я специально прошла мимо Уильяма и тихо ему шепнула:
- Сегодня принц грозился мне отгадать, кто был тот таинственный кавалер, который танцевал со мной на балу. Берегись, мой милый.
Танец постепенно заканчивался, и тут, пока я нагнулась, чтобы взять бокал вина, меня кто-то пригласил на танец. Я взглянула на лицо – это был Уильям.


Танец постепенно заканчивался, и тут, пока я нагнулась, чтобы взять бокал вина, меня кто-то пригласил на танец. Я взглянула на лицо – это был Уильям.

- Конечно, лорд! – ответила я, а потом тихо прошептала, зашикав: - Уильям, я же вас предупреждала! Зачем вы меня сегодня пригласили на танец? Луи сейчас увидит, что мы вместе!
- Мне все равно до принца, если вы – дама моего сердца!
- О, Уильям, пожалуйста, берегись этого опаснейшего соперника!
- Хорошо, Француаза, я не позволю этому похотливому существу вмешиваться в наши с тобой отношения!
Я никак не могла отвлечься и занять себя интересно беседой со своим любовником. Как только умолкла музыка, мы с Уильямом поклонились друг другу, и тут к нам подошел Его Высочество, желающий пригласить меня на следующий танец. Я ужаснулась: все произошло именно так, как я этого боялась. Я успела прошептать:
- О, лорд, что же вы наделали!
Уолсингэм сегодня, кажется, был настрое очень решительно и даже дерзко.
- Я не хочу тайком прятаться от всех, чтобы незаметно проникнуть в ваши покои.
Тем временем на лице принца отразилась глубокая задумчивость, после которой его лицо по-интригантски и злобно просияло. Его Высочество склонился в глубоком почтительном безупречном поклоне передо мной, Уильяму небрежно кивнул и произнес:
- А, вы, кажется, англичанин?! Я забыл, как вас зовут. Намомните мне, пожалуйста. Мне приятно, что у моего отца такие верные слуги, - иронично улыбнулся Луи.


- А, вы, кажется, англичанин?! Я забыл, как вас зовут. Намомните мне, пожалуйста. Мне приятно, что у моего отца такие верные слуги, - иронично улыбнулся Луи.

Уильяму было не к чему придраться в этой фразе, и поэтому он ответил, гордо вскинув голову:
- Лорд Уолсингэм. Если я не ошибаюсь, Ваше Высочество, наверное, вы хотели пригласить даму на танец?
Я с ужасом смотрела на эту пикировку. Постепенно мы привлекали взгляды танцующих, а вскоре уже все на нас глядели, поскольку вся эта сцена происходила с участием принца.
- Я думаю, это подождет, - все так же небрежно говорил Луи. Я поняла, что сейчас произойдет что-то важное, и поэтому с замиранием сердца глядела на все это действие, - да, если у моего отца такой верных слуга, то не менее верный возлюбленный моей дамы, заметьте, да?
Услышав эту колкую речь, я не смогла не громко вздохнуть. Я с нежностью смотрела на Уильяма, и не с ненавистью (жаль!), а с укором на принца.


Я с нежностью смотрела на Уильяма, и не с ненавистью (жаль!), а с укором на принца.

Посмотрев на меня, Луи негодующе вскрикнул:
- Ага, я был прав! Я знаю, что вы вместе! Хотя герцогиня де Берг, я повторяю – все равно дама моего сердца!
Уильям прекрасно держал себя в руках, хотя, поскольку я его знаю, ему давалось это с трудом, ведь он человек честный и ранимый.
Итак, Уолсингэм всего лишь флегматично заметил:
- Герцогиня де Берг может подтвердить, что мы с ней всегда являлись лучшими друзьями, а коли я претендую на звание дамы ее сердца, то… Я надеюсь, она скажет, кого она предпочитает.
Я молчала. Луи весь покраснел от гнева и заорал:
- А как вы смеете крутить шашни с женщиной, которая замужем?!!
Уильям опять спокойно ответил:
- Так же, как и вы.
Теперь решила уже я вмешаться я:
- Ваше Высочество, думаю, вы ошиблись в своих резких высказываниях. Мы с лордом Уолсингэмом действительно лучшие друзья, а что касается речи лорда, то это стало для меня полной неожиданностью, - я знаю: я нагло врала, но ведь я и не обязана говорить правду, о которой, между прочим, никто не знает, кроме Уильяма. Мы с Уолси переглянулись и сразу друг друга поняли.
Принц захлебывался еще больше. Он прокричал, сняв свою перчатку и бросив Уильяму ее в лицо:
- Лорд Уолсингэм, я вызываю вас на дуэль! Самому мне драться не пристало, но я окажу вам честь, предложив дворянину из моей свиты заменить меня. Выбор места предоставляется вам.
Толпа придворных дружно охнула: принц ни разу не подавал такого повода, чтоб он захотел с кем-нибудь сражаться, а уж тем более за честь дамы! Я закрыла лицо руками. Собравшись, я произнесла с вызовом и с лукавой улыбкой громко:
- Ваше Высочество, вы говорили, что я – дама вашего сердца, однако я этого не вижу: Ваше Высочество порой называет и остальных дам нашего чудесного двора!


- Ваше Высочество, вы говорили, что я – дама вашего сердца, однако я этого не вижу: Ваше Высочество порой называет и остальных дам нашего чудесного двора!

Некоторые придворные, которые не танцевали (а их было много, ведь все собрались сюда послушать и подслушать), рассмеялись в ответ на мою выходку.
Луи побагровел, с ненавистью взглянул на меня, после чего, подумав, ответил:
- Вот именно чтобы вам и доказать мою любовь, я вызвал лорда на дуэль!
И развернулся. Я успела крикнуть:
- Однако будете драться не вы!

 Отправлено: 11.07.12 03:29. Заголовок: ГЛАВА XXIV. Дуэль 2..

ГЛАВА XXIV. Дуэль

23-го июля

Я хотела пойти сразу же после бала к Уильяму, но решила, что время, уготованное для того, чтобы обсудить все формальности, пока не пришло, и поэтому решила сделать это сегодня. Я знала, что будут драться сегодня или завтра, поэтому мне нужно было в любом случае успеть.
Я постучала в дверь и вошла. Уильям стоял спиной ко мне, однако он быстро обернулся, и мы одновременно бросились к друг другу. Я крепко сжала шею Уолси.
- Уильям! Когда дуэль?
- Завтра.
Я не понимала спокойствия (напускного спокойствия, наверное?) своего возлюбленного.
- Уильям, почему ты все испортил тогда на балу? – я захлебывалась слезами, которые скатывались лорду на камзол, - Я просила тебя не танцевать со мной так скоро! Теперь ты должен драться, а я – волноваться!
- Француза, - без эмоций Уолсингэм отстранился от меня, - в конце концов, так не должно было продолжаться! Я не могу постоянно прятаться, чтобы видеться с тобой!
- И теперь ты дерешься… - не зная, что сказать, пролепетала я, вытирая слезы, - как вы сражаетесь: до первой крови?
- До смерти.
- Чтоооо? – вскрикнула я, после чего из моих глаз вновь полились слезы. – На какой отчаянный шаг решился принц! Ведь в наше время, не то, что в 16 веке, дуэль является всего лишь средством получения сатисфакции. Значит, умрет либо принц, либо ты, а может, и вы оба, - задумчиво сказала я. – А ты не думал, что после дуэли, если с принцем что-то случится, тебя посадят в тюрьму, а, может, по требованию мадам, и казнят, - ты об этом не думал?
- Суаз, понимаешь, у меня нет выхода, я должен драться, мне нельзя отказаться, - умоляюще посмотрел мне в глаза Уильям.
Я вздохнула.
- Я понимаю, - прошептала я. – Нет выхода… У всех нет выхода… Ты будешь писать завещание?
Уильям отрицательно помотал головой.
- На чем вы деретесь?
- На шпагах.
- О, это хорошо! Я боюсь пистолетных пуль, - призналась я. Затем, подумав, я добавила: - Принц лучше тебя дерется.
- Откуда ты знаешь? – спросил Уолси, кинув на меня быстрый пронзительный взгляд.
- Я видела, как он фехтовал в зале. Его телосложение достаточно выносливое. Уильям, я боюсь за тебя! Ты тренировался?
Уильям крепко меня обнял.
- Нет, да и когда, у меня не было времени. Да, я это знаю, и меня это приводит в ужас.
А ты любишь принца?
- Нет.
Боже, Боже… Что вы делаете, мужчины… Что будет, если тебя… Тогда я покину двор.
- Но зачем? – удивился лорд-финансист.
- Потому, что мне там нечего делать, кроме как видеть тебя… - страстно прошептала я.
Уильям недоуменно посмотрел на меня.
- А как же твое соглашение, как его там, Швейцарское?
- Ооо, - выпалила я, - ты думаешь, оно мне так нужно?!


- Ооо, - выпалила я, - ты думаешь, оно мне так нужно?!

- Значит, ты действительно…
- Да! – закончила я мысль Уолси.
- Но у тебя муж, и он в тюрьме… - возразил он.
- Да, я знаю. Он там уже достаточно долго, и его никто не стремиться выпускать. Я даже не могу его проведать.
Но, - я посмотрела на часы, - уже поздно, ты должен выспаться! – спохватилась я.
- Ох, Француза, - Уильям сел на диван, закинув ногу на ногу, - Я так не хочу тебя отпускать, ведь вдруг я тебя вижу в последний раз!
Я перекрестилась и убежала, задыхаясь. Мне пришлось в коридоре быстро привести себя в порядок. Я шла спать. Если придет брат или сестра, а, может, и они оба вместе - я вряд ли приму их.
В моей голове зрел маленький план…

***

24-го июля

Я не могла смириться с мыслью, что между ними произойдет дуэль не до первого ранения, не до тяжелой раны, а на смерть. Я решила тайно проследовать за дуэлянтами. Месте с Атенаис мы смотрели из окна галереи на выход из дворца.
- Это Луи и Фюрсак! Бежим за ними! – воскликнула я Атенаис.
Мы поправили наши черные плащи и последовали за кавалерами. Нам пришлось переправиться на другой берег Сены вслед за ними; мы боялись, что отстанем и потеряем их из виду. Когда мы выбрались из лодки, я побежала вперед, а маркиза остановилась, чтобы заплатить лодочнику. Вскоре Монфирон меня догнала, но крикнула, что подвернула ногу, и, может быть, из-за этого она не успеет меня нагнать.
Я продолжала следовать за фигурами и вскоре оказалась в тихом квартале в саду заброшенного монастыря, давно сгоревшего. Наконец можно было отвлечься и не следить за этими злосчастными кавалерами. Я удобно устроилась, спрятавшись за зарослями цветов, и твердо решила ничего и никого не упускать из виду.
- Мы пришли первыми, - сказал принц, - сейчас еще должен прибыть лекарь, а также этот Уолсингэм. Интересно даже мне будет посмотреть, кто станет его секундантом? О, а вот и он! Нет, не англичанин, унеси его черт в преисподню, а лекарь! Кстати, Жером, он мой личный врач. Ха-ха! Эти лечилы питаются только за счет болезней своих несчастных жертв, и, к счастью, поскольку я редко болею, он малообеспечен!
- Я тут! – сказал кто-то очень тихо, положив мне свою руку на плечо, и зажал рот.


- Я тут! – сказал кто-то очень тихо, положив мне свою руку на плечо, и зажал рот.

Это была Атенаис, которая с безупречной кошачьей грацией бесшумно передвигалась по запущенному саду. – Я с трудом нашла тебя! Кто там стоит? – она нагнулась к листве.
Нам с ней пришлось недолго ждать появления Уильяма. Он был в сопровождении Жанно.
Секундантами принца были все тот же Жером, граф де Фюрсак, а Уильяма – шевалье Жанно дю Тюль. Тюль много говорил, шутил, пока Уильям и Луи готовились к дуэли.
Началось!
- Молись, Француаза… - подсказала мне подруга, и я последовала ее примеру. Правда, к моей мольбе примешивалась фраза: «Если б не принц, я бы сейчас не страдала за тебя, Уильям! Да и ты молодец: ослушался меня на балу!»
Мы внимательно наблюдали за действием.
Принц казался бешеным: его лицо выражало уверенность в себе, губы расползлись в ухмылке. Он расстегнул пуговицы на своем колете, и, сняв его, бросил Жерому. Ножны от шпаги Луи также небрежно и грациозно от себя отбросил, показав себя прекрасным дуэлянтом.
Уильям сделал то же самое.
- Начнем? – с ухмылкой и усмешкой спросил он у Уильяма, нервно и крепко сжимая рукоять.
- Разумеется, - ответил Уолси. – И как можно скорей.
Зазвенели шпаги.
Первое время Луи ограничивался тем, что парировал ужасные рубящие удары Уильяма, который был неумолим в борьбе. Потом принц постепенно стал наступать, но не очень напористо, видимо, чтобы сохранять силы. Мне стало страшно, ведь принц как никто знал, каким образом можно быстро вывести соперника из боя. У Уильяма вскоре возникла усталость, ведь он был менее опытен в фехтовании, чем принц-атлет. Я отчаянно сжимала руку Атенаис. Сделав несколько хитрых защитных финтов, необходимых для того, чтобы обмануть своего противника и заставить его выполнить ложную защиту, Луи собрался нанести Уолси смертельный удар прямо в сердце, но Уильям в самый последний момент разгадал намерение Его Высочества и успел отвести шпагу Людовика. Удар пришелся меж ребер, шпага глубоко проникла. Уильям упал. Атенаис зажала мне рот рукой.
- Мертв, - констатировал врач. Я случайно прокусила руку Атенаис, отчего ее прелестная кисть стала кровавой.
- Да? – все так же небрежно переспросил принц, - Прекрасно! – уже намного удовлетворенней выдохнул он, не сразу вытащив шпагу.


- Да? – все так же небрежно переспросил принц, - Прекрасно! – уже намного удовлетворенней выдохнул он, не сразу вытащив шпагу.

Уильям не издал и звука. Луи брезгливо поморщился.
По моему лицу текли слезы, я смотрела только на труп Уильяма. Какой ужас, погиб мой единственный друг! Это неописуемо. Я не могу описать свои чувства в тот момент в своем дневнике.
Мои виски что-то сжало, на голову давило… Все кружилось, и мне казалось, что еще чуть-чуть, и я упаду так же, как бесчувственно сделал это Уильям несколько секунд раннее. Да мне того тогда только и хотелось.
- Теперь герцогиня де Берг моя! Она потеряла своего любовника! А говорят, дамы любят победителей и уж не обделят их своим вниманием!
Все-таки, я решила наконец выбраться из своего укрытия. Атенаис схватила меня за руку (она думала, что я все испорчу) чтобы меня предостеречь, но я вырвалась.
- Только ты сиди тут! – тихо сказала я ей.
- Даже не думайте об этом, Ваше Высочество! – с гневом я раздвинула листву. Все вскрикнули, а в особенности Луи. – Вы ошибаетесь.
- Вы? Что вы… вы… - запинался принц.
- Удивительно для вас так думать, когда вы общаетесь со мной. Неужели вы не знаете мой характер? Уж я-то не стану бросаться вам на шею от радости! Все кончено, я покидаю двор!
С лица Его Высочество сошло все изумление, и его лицо вновь стало таким же черствым, каким оно было несколько минут назад.
- Счастливо оставаться, герцогиня! Я дам вам несколько дней, чтобы оплакать своего.. хм, героя, - рассмеялся принц, надевая колет и кладя шпагу в ножны. – А потом, вы забудете своего старого поклонника!
Я успела сильно ударить Луи, пока тот искал свой плащ.
Он и Жером ушли. Мы с Жанно, врачом (которому надо было осмотреть труп) и Атенаис остались. Я бросилась к телу Уильяма и отчаянно зарыдала. Маркиза была возле меня.
- Дорогая герцогиня, жаль, что так случилось! Я… Я хотел бы поговорить с вами, но, думаю, сейчас вам это говорить совсем не вовремя… - проговорил Жанно, медленно подбирая выражения. Как всегда, он не умеет разговаривать с женщинами! – Я, пожалуй, пойду… Если, конечно, вам не нужна помощь…
- Нет, идите, - хрипло ответила я, на секунду подняв голову и тут же ее опустив.
Я вновь заплакала, напрочь забыв о присутствии врача.
- Сударыня, - кто-то аккуратно и вкрадчиво ко мне обратился, - позволите мне кое-что сказать?
Я оглянусь. Это был личный врач Его Высочества. Мы с маркизой замерли.
- Я хотел сказать, что лорд Уолсингэм, возможно, жив… - заметив мой недоуменный взгляд, врач продолжил, - Да, все так: он не убит. Это так показалось принцу, его ввело в заблуждение отсутствие громкого дыхания, но я-то вижу.
- То есть, вы хотите сказать, - я медленно начинала понимать, - что месье финансист просто глубоко ранен?
- Вам повезло, что Его Высочество не стал проверять, жив ли его противник или нет. Тогда он мог бы добить милорда. Я.. я возьму его к себе.
Атенаис радостно выдохнула и обняла меня.
- А… - я все еще находилась в каком-то странном состоянии (только я потеряла дорогого мне человека, как вдруг какой-то врач заявляет, что Уолси вовсе не мертв!), - а почему вы сказали «убит», когда все это произошло, раз вы все знали? – я непонимающе уставилась на лекаря.
- Послушайте, Ваша Светлость, - вкрадчиво обратился ко мне доктор, - ээ… позволите, Миледи, поговорить с Ее Светлостью наедине?
Заинтригованная Атенаис кивнула. Мы с лекарем отошли.
- Дело в том, что принц мне совсем не платит. На этой дуэли я решился на свою любимую авантюру (я так часто делаю): подобрать раненого, а затем найти ту даму, которая является любовницей моего пациента и потребовать у нее… - он замялся, - простите…
- Говорите, - разрешила я, нахмурившись, - я даже знаю, какое слово вы скажете.
- Деньги, - ответил он смущенно. – Но иногда дамам вовсе не нужен раненый кавалер-поклонник, и поэтому они просто выставляют меня за дверь. Однако я все равно каждый раз пробую свою судьбу, когда предоставляется такой случай.
Я знаю вас: видел при дворе. И мне показалось, что вы способны меня понять и помочь мне в ответ за такую услугу.
Я просияла.
- О, в отличие от заносчивых дам я с радостью вам заплачу ту сумму, которую вы мне скажете. Вот только… вы не могли бы принести лорда в свой дом? Я найду подходящий домик и тогда избавлю вас от этой заботы.
- Вы так великодушны, Ваша Светлость! – ответил радостный лекарь, склонившись в низком поклоне. – Вы позволите мне поцеловать вашу руку?
- Разумеется, - ответила я. – Тогда пойдем-те, поговорим о том, где вы живете и как будете лечить больного, - улыбнулась я.

***

- Его лихорадит, рана очень тяжелая, если он проживет эти сутки, то далее опасности будет намного меньше, тогда он уж точно выживет. Я делаю все возможное, чуть ли не каждый час применяю бальзам, перевязываю рану. Хороший же удар у Его Высочества! Я буду его спасать, а вы молитесь.
Я зарыдала. Неужели Судьба так со мной шутит, что сначала не дала ему погибнуть на дуэли, но уготовила ему смерть от ран?
- Спасибо, доктор, - еле-еле выдавила я из себя, - Я навещу вас завтра.


- Спасибо, доктор, - еле-еле выдавила я из себя, - Я навещу вас завтра.

На улице возле дома личного лекаря принца меня ждала Атенаис. Был вечер.
- Ну что? – с нетерпением сказала подруга.


- Ну что? – с нетерпением сказала подруга.

- Ему важно прожить сутки, тогда лекарь его спасет, - произнесла я со слезами на глазах.
- Завтра пойдем на мессу, - ответила маркиза. – Попросим у Господа Великодушного…
- Атенаис! Я не хочу возвращаться в Пале-Рояль! Мне настолько все стало противно! Давай заночуем в моем доме! – умоляла я.
- Дорогая, я бы с радостью, но ты же понимаешь, что без предупреждения мы не можем уходить! Мадам Аделаида будет на нас зла!


- Дорогая, я бы с радостью, но ты же понимаешь, что без предупреждения мы не можем уходить! Мадам Аделаида будет на нас зла!

- Да что мне мадам? Я прибыла при двор, чтобы видеть его, вот это ты понимаешь!?!
- И чтобы заручиться поддержкой короля! – сухо ответила Атенаис. – Потерпи немного.

***

«Многоуважаемый аббат Густав!
Я смиренно прошу Вашей помощи: вы превосходный лекарь, какого я никогда не встречала. Я благодарна Вам за то, что вы вылечили меня после того, как я упала с лошади и повредила ногу. И вот, теперь моему раненному после дуэли другу как никогда требуется лечение. Я боюсь, что лекари-французы плохо сделают свою работу (не дай Бог!), и поэтому я умоляю Вас приехать. Если вы примите мою даже не просьбу, а мольбу, то знайте: к Вам прибудет слуга с лошадьми, способными проделать огромные лье за день. Я прошу Вас ехать как можно быстрее, ведь иначе больной… Скончается.
Смиренная и благодарная герцогиня Француаза де Берг княжна де Нёвшатель»
Запечатав, я вручила письмо моему слуге. Конечно, добрейший аббат, даже если он и решится помочь Уильяму, не сможет приехать рано. Но все-таки, ведь есть надежда!